В войне всегда побеждает подлый, хитрый и коварный. Цель Украины сейчас – сохранить государственность, а потому стоит прибегать к любым методам, чтобы выстоять. Если придется действовать хитрее в отношении врага – придется так делать, а не надеяться на "рыцарскую" победу.

Таким мнением в эксклюзивном интервью 24 Канала поделился основатель и командир Group 13 с позывным "Тринадцатый". Он призвал не верить в иллюзии о том, что россияне ничего не умеют. Россия быстро учится, это сильный враг.

В День военной разведки Украины "Тринадцатый" откровенно признался, какая его любимая пораженная российская цель и рассказал о самой длинной миссии, которая запомнилась – читайте все дальше.

Смотрите также Уничтожен катер и РЛС оккупантов: в ГУР показали детали недавней операции в Черном море

Как вам служится в разведке во время полномасштабного вторжения? Насколько это сейчас трудно? Насколько ощущается давление, долг и тому подобное?

Я вам скажу честно. По моим ощущениям бывают разные моменты. Я не всегда был в дроновой сфере, вообще ею не занимался. Немного в начале летали Mavic, Autel – то есть минимум.

Однако в целом, у всех людей есть линия истощения, чувствительная точка, когда ты думаешь, что все свои ресурсы исчерпаны. Из моего опыта, мне на ум сразу приходят люди, которые сидят в окопах. И ты понимаешь, что надо успокоиться и работать дальше.

То есть имеется определенная специфика, моменты, различные ситуации. Детали рассказать не могу.

Однако мне вспоминается опыт окопа, где летом в жару люди плавятся, зимой – холодно, весной и осенью – мокро. Там нет комфортной ситуации.

И в эти моменты ты понимаешь, что не на что жаловаться. Надо становиться "за плужок" и работать.

Когда вы начали заниматься морскими дронами, что было самым трудным в этом процессе? Потому что для Украины это, по сути, уникальная вещь.

Вообще это для мира уникальная вещь. То есть в мире в разных странах на эту тематику начали работать давно. Первое зафиксированное применение, кто бы ни рассказывал какие-то легенды, было во время Первой мировой войны – немцы поразили британский корабль, но он не утонул.

Тогда был бэк с двигателем Maybach и управлялся он через кабель. То есть применение было более 100 лет назад, а результат это начало давать сегодня.

Самое трудное – это переход на эту работу, это был прыжок в неизвестность. У тебя нет ничего – ни опыта, ни с чем работать, ни где почитать, ни у кого спросить. Мы просто методом ошибок пришли к этому результату. Я думаю, здесь есть капля какого-то таланта личного состава и также есть большая жажда победы. Можно еще добавить каплю везения.

Интервью с командиром "Group 13" ГУР МО Украины: смотреть видео

Помните ли вы первое поражение? Каким оно было лично для вас?

Осознание пришло немного позже, и ты сейчас это оцениваешь с другой стороны. Впервые – я был именно тем пилотом, который поразил "Иван Хурс". Тогда у нас в этой миссии было всего 3 дрона. У производителя не было возможностей по обеспечению нас и скорости производства. Было много технических моментов, на которые в то время не знали ответа.

Первое поражение – такое смешанное, потому что на атаку мы заходили трижды. Я два раза терял связь. То есть, есть я, есть корабль и тут теряется связь. Связь восстановилась, ты уже по правому борту атакуешь. Снова пропала. И потом с третьего раза уже достигли какого-то первого маленького успеха.

Эмоции смешанные, потому что я достаточно критично отношусь к себе. Ты мог больше, а тут так "поцарапал", назовем это так. Хотелось большего. И я понимаю, если переосмыслить все свои действия сейчас, то мы могли это сделать намного раньше. Однако мы не умеем отматывать время, его не вернешь. Поэтому есть как есть.

Когда Украина впервые начала использовать дроны Magura, какой была реакция россиян? Насколько это было неожиданно для них и насколько эффективными были их методы взаимодействия тогда?

Так же как мы не знали, что делать с дронами, они так же не знали, как бороться против них. Они тоже учились, действия россиян сегодня и за более чем два года стали профессиональнее. Те же пилоты – они более обучены. Видно, что у них опыта уже гораздо больше по борьбе с БЭК (безэкипажный катер – 24 Канал).

Это так же как у наших пилотов, которые борются с "Шахедами", та же история. То есть вспомнить 24 февраля, когда много ребят вылетало, и почти не имели налета. Мы же знаем, какие были проблемы в то время в авиации. Пилоты чрезвычайно мало летали. И сейчас можно посмотреть в их летной книжке, сколько часов провели. Так же и у нас – тысячи часов, проведенных на миссии. Тысячи. Это без преувеличений. И россияне учатся, быстро учатся. Это сильный враг.

Можете подробнее рассказать о тысячах часов на миссии? Как дрон выходит на охоту? Есть ли цели?

Мы не ходим наугад. То есть мы знаем, куда мы идем и для чего мы идем. Ты всегда должен понимать. Есть много деталей, которые ты должен знать, чтобы построить полную картину. То есть это не какие-то там "наудачи", например, просто вышли с надеждой, что кто-то выйдет.

Самая длинная миссия, мне кажется, была 5 или 6 дней. Она связана также с большим недосыпанием личного состава. И, соответственно, тоже это все отражается на людях.

Однако поэтому я и говорю тысячи, потому что ваш зритель видит 30 секунд, минуту, две минуты какого-то видео с хорошей музыкой. Здесь лейбл ГУР, здесь лейбл Group 13, похлопали, все, пошли спать.

Однако каждая такая работа – это титанический труд людей с большим риском для жизни, потому что россияне очень активно охотятся на дроны, и они даже не жалеют свои "Искандеры". То есть вы понимаете, когда "Искандер" летит на какой-то военный объект, на какую-то большую цель, и когда он летит на группу людей. Они не жалеют даже несколько ракет, чтобы выпустить их по личному составу.

Поэтому мы вынуждены адаптироваться, делать изменения. Мы постоянно в работе. У меня постоянно голова занята, как гарантировать максимальную безопасность личного состава в тех условиях, которые сложились. Конечно, 100% ты не сделаешь, но ты постоянно можешь придумать что-то новое, где-то приходится креативить. Ты постоянно над этим работаешь, вносишь идеи.

Если это как-то сравнить со снежным комом, ты начал с малого и постоянно докручиваешь какие-то детали в работе людей. И это уже какой-то комплекс действий, а не просто "взяли, сбросили и пошли".

Расскажите немного о своей команде, о Group 13. Кто эти люди?

Это контингент абсолютно из разных "миров". Кто-то служил, кто-то уже был уволен, кто-то из других ведомств, кто-то воевал в пехоте, кто-то в других ведомствах. Или просто гражданские, которые никогда не имели никакой связи с армией. То есть нет какой-то такой идеальной формулы, кого надо набрать, чтобы получить результат.

Я свою формулу прежде всего строю первым пунктом – это мотивация. Если человек мотивирован – остальное мы сможем все добавить. Мы научим всему. Если не научим, если он не тянет какой-то объект, мы переставим его на другой объект, где он будет давать результат. То есть мотивация – это первый ключ к эффективности.

Если ты будешь чрезвычайно крутым гением, знать больше, чем вся команда, но ты не хочешь этого делать, у тебя нет мотива, то ты нам не нужен. Потому что эти люди не дают результаты. Мы работаем над тем, чтобы не дать количество дронов, не делать что-то большое из нашей группы. Мы работаем над тем, чтобы это было достаточно закрытое комьюнити с очень большой эффективностью.

Расскажите, пожалуйста, о модификациях Magura. Какие сейчас существуют версии и что они умеют делать?

Первая – это V5. Визуально она выглядит так же как было 2 года назад, но внутри она претерпела очень много изменений. Сегодня она, пожалуй, самая эффективная. И даже если сделать дрон лучше, у него не будет шансов повторить те результаты, которые у нас есть. Берем объективно – море пустое.

Дальше – это W6. Если V5 может нести на себе определенное оборудование, но она больше запомнилась всем как "Камикадзе", то W6 – это платформа, которая создана на базе V5, но в то же время она более стабильна на волнах. Ее используют как носитель какого-то дополнительного оборудования, такого как турели, ракеты.

С ней мы начинали борьбу против авиации противника. И от сбития вертолетов 31 декабря до начала, когда мы начали с ракетами, как шутят мои ребята, такой "период беременности" – 9 месяцев прошло, чтобы мы получили результат.

Одновременно с этим разрабатывали V7. Она абсолютно новая. Корпус новый, двигатель новый, там очень много элементов, мало чего осталось от предыдущего. На нее у меня большие надежды, у нее гораздо больший запас хода, автономность, класс мореходности. Она может на себе нести оборудование и оставаться все же "Камикадзе". То есть фантазия.

И есть другие еще проекты, которые сейчас в процессе разработки, мы не говорим о них до результатов. Мы не говорим до того, пока не поймем, что так оно работает.

Например, когда было сбито два вертолета и один поврежден, то там были и Р-73 ракеты, и АИМ-9. Однако мы понимали, что мы только в начале работы с АИМ-9, нам надо точно понимать, что мы с этой задачей справились. Поэтому озвучили это потом, уже когда был успех с самолетами. Есть еще другие проекты, но, опять же – мы не делаем вбросы, чтобы потом оправдываться, почему оно не работает.

Какую последнюю точку достигал дрон Magura, когда мы говорим о просторах и морях? Куда дальше всего долетал?

Скажу так – куда бы вы хотели, чтобы она добралась, она туда добиралась.

Часто в разведке, когда говорят о дронах Magura, говорят о том, что Черноморский флот – это не единственный флот, который имеет Россия, и это не единственное море, которое граничит с территорией России. Вы верите в расширение и тот факт, что украинские морские дроны смогут охотиться на россиян в других частях мира?

Я не верю, я хочу. Однако вы понимаете, что такие решения принимаются на сверхвысоких уровнях государства. Кроме веры и желания – возможности мы имеем, есть чем работать. Далее это уже работа немного другого уровня, других людей, других команд, чтобы обеспечить это. Возможно ли это? В теории да. Здесь очень-очень много тонких моментов, которые зависят точно не от Group 13.

По вашему мнению, каковы главные факторы того, кроме ракет и дронов Magura, что Украина, которая, по сути, своего флота не имеет, смогла оттеснить российский Черноморский флот и буквально в некоторых аспектах даже победить его?

Почему так получилось? Потому что мы крутые. Украинцы очень креативные. У нас очень богатая история. Вспомните казаков на чайках. Где-то так массово, как мы использовали чайки, в такой концепции, условно, БЭКи в то время. Тогда креативность была.

Вспомните просто, насколько Украина была мощная когда-то в кораблестроении, самолетостроении. Многие считают, что у нас сельскохозяйственная страна. Я считаю, что наша страна чрезвычайно богата на талантливых инженеров. Есть талант. Это как, знаете, обучение в школе: кто-то больше склонен к гуманитарным наукам, кто-то – к точным.

Я думаю, Украина в целом, если брать мировую карту, кроме аграрной составляющей, реально очень богата на талантливых инженеров. И ключевым фактором является понимание того, что у нас нет возможности забрасывать противника трупами. У нас есть возможность использовать наш инженерный потенциал для того, чтобы на поле боя был не боец, а робот. Мы к этому идем.

А какие опасности в стратегической перспективе вы видите от России? Где важно быть внимательными?

Мне кажется, в некоторых моментах, на некоторых участках линии соприкосновения, на определенных должностях люди забывают то, что у нас человеческий ресурс не бесконечен. Однако мы здесь сидим в лабораторных условиях, в комнатных условиях, и оценивать чью-то работу, где ты не знаешь подробно эти все моменты тоже, пожалуй, неправильно.

Я думаю, что у нас, украинцев, есть очень плохая, не только будем говорить о хорошем, а есть еще плохая черта характера. Мы очень хорошо знаем, как кто-то где-то должен сделать. Например, я там знаю, как должен сделать комбриг какой-то пехотной бригады, я знаю, как лучше судья должен сделать, хотя я не компетентен в этом вопросе совсем. Я думаю, что это проблема, когда мы, не имея компетентности в какой-то зоне, оцениваем действия кого-то.

Важно Разведчики ГУР не дали оккупантам прорваться в Днепропетровскую область

Очень часто вы общаетесь с международной прессой и, подозреваю, не только с ней. Чувствуется ли интерес международного сообщества к Group 13 и к дрону Маgura?

Конечно. Какой бы крутой дрон не сделали за границей, он крутой там. Очень часто происходит ситуация, я не говорю за себя, у меня такой не было, когда что-то чрезвычайно крутое приезжает с Запада, ты его приносишь на поле боя, а оно не работает. Потому что его сделали в лабораторных условиях, искусственных условиях.

Здесь ситуация меняется кардинально быстро, и ты можешь, имея восьмичасовой рабочий день, выходной, отпуска, что-то там за границей себе спокойно проектировать. А у нас здесь за 3 месяца это может стать неактуально. Ты его только еще на бумаге нарисовал, еще не начал делать, оно уже здесь неактуально.

Заинтересованность чрезвычайно высока, потому что наши изделия показали свое право на существование, чрезвычайно большой результат они показали в реальных боевых действиях. Со страной, которая превосходит нас во всем, и не знает до сих пор третий год, как четко побороть нас.

То есть какие-то маленькие точечные моменты, все-таки шаги они делают. Однако это не останавливает полноценно.

Соответственно Запад заинтересован как и опытом пилотов, командиров групп, так и самими технологиями, которые дают нам такой успех. Потому что в основном все, что разработано за рубежом, стоит в разы дороже, чем то, чем мы пользуемся. Стоимость дрона для нашего государства реально существенно ниже, чем та, что в Википедии.

Поэтому заинтересованность везде, не только от журналистов. Это не только нас касается.

Я знаю пехотинцев, которые ездят на тренировки за границу. Их сажают и говорят, чтобы они рассказали, как и к чему надо готовиться, чтобы они научили. То есть они (украинские пехотинцы – 24 Канал) приехали на тренировку, а сторона, которая их принимает, хочет наоборот получить знания от нас.

Приведу вам пример. Была ситуация, когда в 2022 году выехали из определенного района, уже вернулись обратно. Была достаточно плотная работа по нашим людям из артиллерии. И когда выехали, среди людей, кто там был, был американец из легиона.

И наш товарищ подошел к нему, так по плечу его хлопнул и говорит: "Что, это тебе не Ирак?". А тот ответил, что да. То есть они (иностранцы – 24 Канал) участвовали в других конфликтах. И обычно это гораздо более слабый противник. Здесь все наоборот. Они на другой стороне играют.

И поэтому я думаю, что дай нам Бог вдохновения и ума побороть это, и потом Украина будет большим сокровищем для наших партнеров по получению опыта от нас.

Недавно россияне заявили, что они тоже будут разрабатывать свои морские дроны. Учитывая ваш опыт и то, какими разработками вы пользуетесь, как вы формируете команду, как Украине делать так, чтобы мы эту технологическую гонку все же выиграли?

Я думаю, что пытаться скопировать. Они тоже применяют что-то новое, что-то интересное, и это будет очень глупо не воспользоваться нам этим, если это улучшит нашу работу.

Когда-то очень давно один человек на тренировках сказал, что в войне побеждает подлый, хитрый и коварный. Поэтому я не верю в возможность какой-то "рыцарской" победы. Обычно в жизни всегда честные люди страдают из-за хитрых людей, которые могут какие-то моменты обойти.

Поэтому я думаю, что нам надо больше хитрости. Я не думаю, что что-то постыдное может быть в отношении врага, если это будет подлость. У нас есть цель одна – сохранить. Мы сейчас даже не говорим о границах 1991 года, мы говорим вообще о существовании государства.

Нам надо сохранить государственность. И у нас погибают лучшие. Цвет нации у нас погибнет. А нам надо его сохранить, потому что те, кто останется, потом будут дальше строить эту страну.

Они (россияне – 24 Канал) же используют в основной своей массе, там где они, скажем так, работают методом утилизации, не цвет нации. Поэтому надо делать выводы и где-то не прямо со шпагой или рыцарским мечом идти, а искать другие пути для сохранения страны, государства.

Как вам удалось уничтожить вражеские истребители?

Летел истребитель. Мы подняли ракеты, он подлетел ближе, вылетела ракета, истребитель упал.

Это если коротко. А если подробнее? Как это удалось и ожидал ли этого враг?

В плане истребителя была использована, не секрет, ракета АИМ-9. И у нее по определенным параметрам лучшие возможности, но это необычная ракета, она доработана. Это не просто взять, закинуть и уйти.

Я уверен, что россияне осторожно относились, но не до конца верили в возможность сбивания самолета. Я хотел этого, но сказать, что в первую миссию собью самолет... Была больше надежда и вера. Я не ожидал 100% результата.

Я считаю, что мы правильно воспользовались ситуацией в определенный момент. Очень важно принимать правильные решения вовремя. А там, в нашей ситуации, важность имели секунды.

По вашим наблюдениям, как сейчас враг ведет себя в Черном море, насколько это усложняет процесс охоты за следующими целями?

Если они видят лодку с ракетами, борт с ракетами, вертолетов с 31 декабря рядом нет, ни одного. То есть, если они идентифицируют, что есть борта с ракетами, то вертолета там точно не будет.

Если мы говорим о Су, то иногда держатся просто на безопасном расстоянии, очень редко пытаются осуществить атаки, но обычно на 99% это не дает никакого результата.

Гораздо чаще начали использовать беспилотники. То есть они постоянно продолжают объективный контроль, если обнаруживают группу. Однако серьезных последствий для нас они нанести не могут. Также начали использовать FPV, БПЛА "Ланцеты", также пишут, что используют ракеты.

Недавно вышло видео, где они (россияне – 24 Канал) рассказывают о Х-31. Во-первых, Х-31 – это одна из самых дешевых их ракет. Ее стоимость – полмиллиона долларов. Наше средство стоит в разы дешевле. То есть, меня, честно, удовлетворит, если я буду запускать дрон, они будут использовать на это ракету. Я готов это делать каждый день.

А если мы говорим про FPV и БПЛА, их применяют единично. Это расчет на везение, оно не остановит наш основной замысел. Даже если мы потеряем 1 – 2 борта, это не влияет на нашу основную работу и цель.

Какая ваша любимая цель и почему? Раньше вы говорили, что это российский корабль "Ивановец".

Здесь разные эмоции по каждой цели. По "Ивановцу", у нас остался дрон, который снял это потопление. Оно наиболее такое "вау". Поэтому именно эта цель достаточно хорошо запечатлелась в моей памяти. Я очень скучаю по тем операциям, потому что сегодня я понимаю, что это были достаточно короткие и легкие операции.

Сейчас все гораздо сложнее. Мы продолжаем свою активность для того, чтобы враг чувствовал с нашей стороны давление, чтобы он продолжал быть закрыт в своих портах базирования. И мы дальше ищем новые идеи, новые возможности к применению. Как мы сделали когда-то с флотом, так же мы сейчас отрабатываем по авиации.