В то же время снижение цен на российскую нефть является колоссальным ударом по России, и в течение 3 – 6 месяцев в Кремле начнут чувствовать недостаток денег на войну. Аналитик по нацбезопасности Марк Тот и полковник США в отставке Джон Свит специально для 24 Канала сказали, какие два условия необходимы, чтобы реально завершить войну. Детали – читайте далее в материале.

Обратите внимание The Telegraph опубликовал текст плана ЕС из 24 пунктов по завершению войны в Украине

Цены на нефть в России упали до самого низкого уровня за 2,5 года. Это падение является следствием новых предупреждений США: страны, продолжающие вести бизнес с Россией, могут столкнуться с дополнительными санкциями. Насколько это серьезно ударило по российской экономике?

Марк Тот: Это действительно серьезно. Обычная цена на сырую нефть Brent, которая является мировым бенчмарком для нефтяных сделок, составляет 64 доллара за баррель. А сейчас, по последним данным, которые мы имеем по российской нефти Urals, ее цена упала до 36 долларов за баррель. Это серьезно, ее продают со скидкой в 28 долларов по сравнению с тем, что получает остальной мир.

На это есть несколько причин. Нефть Brent – более качественный тип нефти. Она средняя по плотности, требует меньше переработки и очистки, поэтому дает более высокую отдачу, а российская нефть тяжелее и требует большего объема переработки.

Однако для России такое снижение цен – это колоссальный удар, ведь еще месяц назад, до того, как украинские атаки начали давать полный эффект, эта скидка составляла около 12 долларов. То есть за месяц она удвоилась. Частично это происходит из-за санкций. Китай и Индия сокращают закупку у России.

Кроме того, любимый вид "санкций" Зеленского – ракетные удары по нефтяному терминалу Новошахтинск в Черном море. Это также большое влияние, ведь удар вывел из строя до 700 тысяч баррелей нефти в сутки. И только сейчас этот объект начинает возвращаться к работе. Это имело небольшой эффект.

Интервью с экспертами: смотрите видео

До сих пор Россия в целом, и я сейчас говорю только об экспорте именно сырой нефти, могла отгружать примерно 35 танкеров в неделю. И россияне потеряли 5 таких рейсов, когда тот порт вывели из строя. Разница в среднем составляет от 14 до 17%, настолько этот удар снизил их нефтяные доходы и экспортные возможности.

Сочетание санкций США и "кинетических санкций" Зеленского дает серьезный эффект. Именно так Путин финансирует войну, поэтому давление является колоссальным. Путину придется больше снижать цену на нефть, и ситуация для него будет ухудшаться.

Экономический рост России в третьем квартале был фактически нулевым. Росстат заявляет, что военные расходы и западные санкции начинают по-настоящему кусаться. На ваш взгляд, является ли это признаком приближающегося экономического коллапса в России или пока рано делать такие выводы?

Марк Тот: Думаю, они (россияне – 24 Канал) подходят к тому состоянию, которое называют стагнацией, когда экономика просто не может расти, независимо от предпринимаемых усилий. Нет достаточного потенциала для роста, даже если государство вкладывает туда деньги, как бы их не преувеличивали.

Проблема в том, что, когда вы имеете дело с диктатурой, какой является режим Путина, у власти есть много инструментов. Поэтому я не стал бы утверждать, что экономика рухнет сразу. Это попытка применить западные стандарты к диктаторскому режиму, а так не нужно делать. И конечно, Путин действует не в одиночку. У него есть Индия и Китай. Есть потенциальные каналы, с помощью которых они могут поддерживать его экономику.

Обратите внимание! The Moscow Times сообщает, что дефицит бюджета России до конца года достигнет 5,7 триллиона рублей. В Кремле даже решили повысить штрафы, чтобы наполнить бюджет.

Это напоминает поединок тяжелоатлетов в десятом раунде. Оба наносят друг другу удары, и, чем сильнее Украина сможет бить по российской экономике, тем лучше. Однако я не хочу создавать ложное впечатление, будто нокаут уже близок. Это возможно. Все может рухнуть от неожиданного удара. Однако я думаю, что у Путина остаются варианты, и мы не видим в его переговорной позиции признаков того, что он чувствует надвигающийся крах в своей экономике.

Украине необходимо продолжать делать то же, и санкции должны вступить в силу. Эффект был бы масштабнее, если бы Сенат США принял закон о вторичных санкциях, ведь тогда санкции стали бы еще шире. Однако до этого мы пока не дошли.

С учетом роста давления санкций и резкого падения российских доходов от энергоресурсов как вы считаете, может ли это ощутимо повлиять на ситуацию на поле боя? И может ли это экономическое давление привести к реальным изменениям на передовой?

Джон Свит: Я думаю, что короткий ответ в ближайшей перспективе – нет. Все последствия, о которых говорил Марк, произойдут не сразу, в период от 3 до 6 месяцев, возможно, в течение года, и они скажутся на способности России продолжать финансировать войну и поддерживать боевые действия в Украине.

Ежедневно погибает до тысячи российских военных. Это означает, что они продолжают гнать войска на передовой вперед и активно наносить удары дронами и баллистическими ракетами. Поэтому сейчас влияние минимальное. В среднесрочной перспективе в течение следующих 3 – 6 месяцев это может начать ощущаться.

Украине предстоит вести две битвы: глубокий бой, это получается у россиян эффективно, и ближний бой, а именно этот бой сейчас обходится им территорией и городов, и сел.

Тяжелые бои с потерями продолжаются возле Покровска. Глава разведцентра Сил обороны Эстонии предупредил о возможном российском прорыве не только в Донецкой области, но и в Запорожской. Как вы оцениваете ситуацию на поле боя сейчас?

Джон Свит: Если слова президента Зеленского о том, что в регионе Донбасса сосредоточено до 110 тысяч российских солдат, правдивы, то сейчас они прощупывают всю линию фронта длиной около 600 километров – ищут одну или несколько слабых точек.

То, что мы сейчас наблюдаем, как это описывали недавно в The Hill, в районе Покровска, – это инфильтрация небольших подразделений в тыл украинских линий. Затем они (россияне – 24 Канал) закрепляются за линиями обороны, нарушают коммуникации, линии снабжения и связи. Мы видим, что именно эти подразделения проникают в тыл, создают хаос, а заодно ищут уязвимые участки, слабые места, которые другие силы смогут потом использовать для прорыва.

Украина вынуждена сейчас защищать все сразу. А когда пытаешься защищать все, то не защищаешь ничего. Подразделение на земле наносит огромный урон противнику, ежедневно нанося России до тысячи потерь. Однако если Россия способна ежедневно пополнять поле боя еще одной тысячей солдат, то это игра с нулевой суммой. Поэтому надо искать эти их силы: где эти силы сосредоточены и расположены; где Россия рассчитывает найти слабое место. По этим силам надо ударить.

К теме Россияне продвигаются в Покровске, зашли на окраины Северска и готовят штурм Гуляйполя: как изменилась линия фронта за неделю

Мы называем это перехватом, но нельзя также забывать и о малых группах. Однако ключевое – выявить и уничтожить большие силы, предназначенные для прорыва. И сейчас то, что во многих отчетах описывается как прорывы, не всегда является настоящим прорывом: чаще всего это проломы, которые россияне обнаружили и намечают к использованию в будущем. Это будет тогда, когда они подтянут туда свои силы.

Другая уязвимость России – передвижения. Каждый раз, когда они передвигают силы, Украина успешно обнаруживает и уничтожает их. Сейчас это игра в кошки-мышки, игра с нулевой суммой.

Если вспомнить прошлый год, то почти ежедневно мы слышали заявления о скором взятии Покровска. Как вы думаете, в Запорожской области будет использована такая же тактика?

Россияне попытаются сделать то же самое. Опять же, это любимая тактика России – окружение городов. Под окружением я имею в виду, что они определяют цель и пытаются охватить ее с правого и левого флангов, замкнуть кольцо и загнать оборонительные силы в ловушку.

Эту тактику они применяют изначально, говорится о простом или двойном окружении. Думаю, они будут пытаться сделать так и в этом регионе. Ключевое – выявить, где находятся эти силы и уничтожить их до появления на поле боя. Это сложная задача.

Разведчики, которые занимаются поиском вражеских войск, должны выявлять эти цели, чтобы средства поражения, артиллерия, Tomahawk, если они когда-то будут в Украине, или Storm Shadow могли эффективно поражать эти силы в момент их сосредоточения для наступления.

Что происходит в Запорожской области: смотрите на карте

Лидеры ЕС говорят, что война может закончиться в ближайшие несколько лет. Звучат разные сроки. Глава Еврокомиссии называет 2026 год, а президент Франции Эммануэль Макрон говорит о 2027 годе. Марк, как вы оцениваете эти сроки? Насколько они соответствуют реальной ситуации на земле?

Это очень уместный вопрос, потому что политические лидеры любят говорить о войне в категориях конкретных дат: 2026, 2027 год. Реальность такова, что мы сейчас в безвыходном положении. Трудно понять, насколько вообще можно сдвинуть ситуацию за период в 1 – 2 года, если не будет сопутствующих военных шагов со стороны Запада, а мы пока не наблюдаем их.

Джон и я говорили о необходимости геймченджеров (то, что меняет правила игры – 24 Канал). Например, систем ПВО, которые бы отвечали потребностям Украины не только для защиты городов и гражданского населения, но и для прикрытия передовых сил на фронте. Этого пока не произошло. Мы говорили о каком-то "небесном щите", который закрывал бы хотя бы Запад Украины от разрушительных ударов баллистических ракет и дронов. Такого пока нет.

Мы не видим со стороны НАТО, особенно таких стран как Польша, Эстония, Литва, Румыния, которые сами подвергались вторжению ракет и дронов в свое воздушное пространство, готовности сбивать эти дроны в украинском или белорусском воздушном пространстве до того, как они достигнут границ НАТО.

Я считаю, что они слишком оптимистично говорят о завершении войны. Возможно, они надеются на какой-то экономический дедлайн войны, но это похоже на иллюзию, золотую обманку. Ведь Путин имеет поддержку. Китай имеет собственные интересы, и он может опосредованными способами поддерживать Россию, выходя далеко за пределы одних только закупок нефти, которые они могут временно сократить из-за угрозы санкций.

Я настороженно отношусь к этому. Думаю, они слишком оптимистичны. Уверен, что Джон имеет что добавить из военного обзора, но для меня это выглядит как попытка поставить на войну временную метку.

Джон Свит: Думаю, это лишь пустые мечты. Нужно создать условия, чтобы достичь результатов. А заявить 2026 или 2027 год как удобную дату, которая подходит Франции, Германии, Польше и другим странам – этого мало. Это возможно, только если на поле боя будут решающие победы. И если НАТО и США не внесут вклад в них, этого не произойдет. Повторюсь: это пустые мечты. Нужно что-то делать, чтобы что-то получить.

Я отдам должное французам, они действительно приняли решение продать Украине 100 истребителей Rafale. Это хорошо. Однако эти истребители появятся не раньше 2026 года. Вопрос: что делать сейчас? Никто не думает о сейчас. Все думают о будущем, считая, что все закончится, когда будут действовать экономические санкции. Однако экономические санкции – лишь один из инструментов власти, и сами по себе они не будут успешными.

Мы знаем о возможном решении, которое Европейский Совет еще не принял – использовать замороженные российские активы для выдачи Украине репарационного кредита. Видите ли вы достаточно готовности ЕС продолжать поддержку? Поскольку украинское правительство предупреждает, что в следующем году Украина, вероятно, будет иметь недостаточно финансов для ведения войны.

Марк Тот: Мы, безусловно, подошли к переломному моменту по финансированию войны. И все опирается на то, как используют замороженные активы. Предполагалось их разморозить и использовать по мере продолжения войны, но Бельгия отказалась. Она сказала, что они боятся осуждения после окончания войны. Мы видим, что люди не думают о проблеме, о чем сказала Бельгия.

Поэтому был запасной план предоставить гарантии. Однако это означает больше долгов. Или взять больше долга в пределах всего ЕС. И здесь были препятствия. Есть три возможных решения, и Урсула фон дер Ляйен говорит, что нам надо определиться, потому что не дать Украине то, что ей нужно для продолжения войны с экономической точки зрения, является неприемлемым.

В результате европейцы к чему-то придут, но сейчас ЕС запутался. Частично из-за внутренней политики. Словакия не хочет брать долг и не хочет продолжения войны. Виктор Орбан, кажется, пытается как можно быстрее закончить ее. Они создают проблемы. Я подозреваю, что в результате мы, возможно, увидим компромисс. Пока что неизвестно, какой.

Скорее всего, разработают план, при котором эти активы разморозят, а потом страны из "коалиции желающих" предоставят Бельгии гарантии, что, если потом появятся иски, они будут на ее стороне и прикроют ее. Это самый разумный путь, ведь достичь согласия всего ЕС на новый общий долг будет проблематично в краткосрочной перспективе.

Начальник генштаба польской армии Веслав Кукула назвал диверсию на польской железной дороге, ведущей в Украину, состоянием предвоенной ситуации, отметив, что противник начал готовиться к войне. О чем это говорит? Как вы считаете, Россия сейчас демонстрирует, что не собирается останавливаться?

Джон Свит: Россия сигнализирует о продолжении их агрессии. Это послание: они показывают Польше, что могут сделать. Мы видели диверсионные операции по всей Европе. Мы видели вторжение дронов, истребителей и вертолетов. Они (россияне – 24 Канал) провоцируют вынужденную миграцию в НАТО.

Сейчас мы видим саботаж железнодорожных линий. Это послание. Они хотят сказать Польше, чтобы она отступала. Однако Польша не намерена отступать. И человек, который больше всего боится Польши, – это президент Беларуси Александр Лукашенко. Он до смерти боится Польши. Он просит помощи у России. Думаю, он боится, что его действия, например предоставление своей территории для запуска ракет и вторжения в Украину, вернется к нему бумерангом.

Кстати, эксперт Павел Лакийчук заметил, что подрыв железной дороги в Польше – опасный сигнал. По его мнению, Россия и в дальнейшем будет пытаться дестабилизировать ситуацию в Европе и прибегать к диверсиям.

Если Россия проиграет в Украине, то в очереди на провал, по его мнению, окажется Беларусь. Поэтому, несмотря на сигналы, Польша не отступает.

Президент Франции Эммануэль Макрон объявил, что многонациональная коалиция, которая работает над предоставлением Украине гарантий безопасности, планирует перейти к новой фазе до Рождества. Мы снова говорим о войсках НАТО на украинской земле. И насколько реалистичен такой сценарий с учетом возможных мирных переговоров и прочего?

Марк Тот: Насколько я понимаю, сейчас Макрон, вероятнее всего, пытается подтолкнуть Путина к переговорам. И когда он говорит о численности войск и других факторах, о планах сформировать это до декабря, – это своего рода давление. Возможно, это его версия Tomahawk Дональда Трампа, чтобы подтолкнуть Путина к переговорам.

Честно говоря, мне кажется, что все это по большей части выглядит как очередная порция самоуспокоения. Все продолжают говорить о том, как закончить войну, какой она будет после завершения, как будут выглядеть гарантии безопасности, но при этом игнорируется то, что Путин не собирается ее завершать.

Он продолжает вести военные действия вокруг Купянска и Покровска, угрожает Запорожской области и тому подобное. Мы не видим снижения активности. Мы возвращаемся к тому, что ранее сказал Джон, – это пустые мечты Макрона.

Все это, конечно, хорошо. Я считаю, что следует провести четкую линию и сказать Путину, что он зашел слишком далеко и появление сил НАТО теперь неизбежно. Мы уже говорили, что время для пустых разговоров в Европе прошло. Нужно действовать. Хорошо, что все эти вещи озвучиваются, но это пока что это пустые слова. Нужны реальные шаги. Я устал от бесконечных обещаний о том, как все будет выглядеть. Нужно уже что-то делать, это не ведет ни к чему хорошему.

Украина продолжает вести тяжелую войну, и процесс не движется в сторону облегчения ситуации для украинских граждан, которые ежедневно подвергаются атакам России. Макрон может говорить, что все хорошо, но мы уже не раз слышали такое заявление. Он говорил и о каком-то ядерном щите для Украины и других европейских стран, прежде всего для Германии. Однако он так ничего и не сделал. Пора действовать.