Она причитает безостановочно: "Когда же это закончится! Господи! Ну, когда же это закончится!" Старуха когда-то была девочкой; когда шла большая война. Жизнь на исходе, и снова взрывы, вооруженные люди, холод и голод.
Старик спокоен. Его крючковатые желтые пальцы еще сохранили остатки былой силы. Он ловко открывает ржавый багажник, аккуратно укладывает в него армейский мешок с сухарями; туда же ставит ящик тушенки. "Смотри, отец, вот тебе мед и сухофрукты", - разведчики, перекинув автоматы за спину, передают старику гречку, рис, хлеб...
Люди живут на хуторе. Хутор на ничейной земле. Бандиты в камуфляже обобрали их до нитки, забрали все припасы. Вчера разведка задержала их внука на поле перед нашими позициями. Думали, что корректировщик. Оказалось, 30-летний мужчина просто искал еду, выкапывал клубни, какие-то корни... Накормили сухпайком, спросили, за кого он. "Ни за кого. Я против войны". Работал на копанке. Хотел жениться, и съездить в Крым. Увидеть море. А тут такое... Парня отпустили. Договорились, что приедет на блок-пост за продуктами. Приехали старики.
Обстрел усиливается. Старуха всхлипывает, причитая. Старик открывает заднюю дверь машины, наклоняется к жене и вытирает ей слезы мятым платком. "Давай, отец, давай - поезжай! Накроет!.. И скажи внуку - пусть определяется, с кем он. Взрослый уже..."
Отживший свой век москвич, гремя железными костями, медленно катится к горизонту. От канонады закладывает уши. Но сквозь залпы и разрывы слышатся причитания старухи, которая была когда-то девочкой, когда шла большая война: "Господи, ну когда же это закончится?.. Господи!.."
Читайте также: