Но я за то, что жить каждый день нужно в радость, отдавая и получая то, что сделает каждый день ярче. И после того лета это особенно ощутимо. Жизнь оказалась такой хрупкой, такой уязвимой, такой непрочной...
Читайте также: Будни "ЛНР": как все наивно – полагать, что все вокруг навсегда, особенно, если речь о работе
И в моменты острой опасности даешь себе слово жить впредь и впрок, если удастся пережить этот день и этот острый момент опасности...
А потом жизнь как-то затягивает, и забываешь об этих сиюминутных клятвах. И снова как рифы из воды выступают эти "плохо", "не сложилось", "не удачно"... И нет бы вспомнить, как обещал любить жизнь беззаветно и всем сердцем, но момент ушел еще тогда...
Как эхо. И все, ты снова торопишься жить, хлопочешь о не существенном и пустячном. О том, что не делает погоды в твоей жизни. И только иногда понимаешь, как дорог момент общения с близкими. Как важно быть с ними, говорить с ними о том, что зачастую говорят тогда, когда для близких эти слова уже не нужны...
Как быстро пришел этот момент невесомости, – говорит моя знакомая, – каждое утро я просыпаюсь неудовлетворенной жизнью.
Все просто – вся ее семья выехала из Луганска. Не смогли жить в оккупации. Оставили квартиры и мебель, оставили старую мать и уехали туда, где другие горизонты. Выбитые взрывом окна затянуты пленкой. Не греет чувство дома никого из ее детей. Звонят, зовут, приглашают в их новую жизнь. "Куда мне ехать? Мне же почти восемьдесят…" Каждого из ее детей ждут на их новых рабочих местах, а украинские города стали новым домом.
По прошествии трех лет каждый из ее детей и внуков как-то устроился. Нашли работу, сняли или купили жилье. Привыкли, торопятся в новые квартиры их новой жизни. У каждого жизнь как-то сложилась без этого запертого на ключ дома и прошлого, разложенного по шкафам в этих запертых квартирах с пленкой вместо стекол. Можно верить, что вернутся. А что остается? А между тем атакует подступающая старость и это предательское состояние невесомости, усугубляющееся с каждым днем. И все сложнее совершать обходы по запертым квартирам, все реальнее та жизнь, в которой были шумные праздники и застолья, большой стол, щедрые на шутки, смех и подарки семейные торжества...
Все сложнее вырываться по утрам из этих воспоминаний и начинать каждый день, нащупывая ногами пол, который всё больше похож на шаткую палубу корабля.
Я держу морщинистые руки моей приятельницы в своих руках. Я слушаю ее – все, что могу. Я помню те праздники, о которых она говорит. Но я вижу ее семью осколками разбитого блюда - ни собрать, ни склеить. Кому стало лучше от всего этого? Вряд ли ей. Вряд ли близким. Нет семьи, остались только осколки и это предательское чувство невесомости, затягивающее все глубже...
Читайте также: Будни "ЛНР": все, что раньше было нашим, теперь стало военным и под запретом