О том, что означают участившиеся конфликты в стане боевиков, почему пророссийские сепаратисты станут объектом репрессий в России и каким образом будут разворачиваться события в зоне боевых действий, сайту "24" рассказал политолог, глава Центра прикладных политических исследований "Пента" Владимир Фесенко.

В последние дни стало больше сообщений о том, что в рядах боевиков участились выяснения отношений и между собой, и с Россией. Это можно считать знаком того, что в их рядах не все спокойно?

Думаю, ситуация выглядит несколько иначе. Безусловно, эти сепаратистские марионеточные образования имеют некоторую автономию. Нельзя сказать, что Россия там контролирует все, вплоть до низшего чиновника. Но их специфика в том, что к власти пришли люди, зачастую, "из низов". Что называется, кто был ничем, тот стал всем. Там много людей с мародерской психологией. Людей с криминальными наклонностями. Плюс эффект людей войны – когда человек с автоматом законность видит в автомате; для него нет никаких законов, кроме права силы. У нас, кстати, такие процессы тоже происходят – та же история с Мельничуком и некоторыми другими добровольческими батальонами. Просто у террористов они сильнее - у них меньше контроля и больше безнаказанности. Россия была заинтересована в том, чтобы в этих сепаратистских республиках навести хотя бы относительный порядок, чтобы не разворовывали ее деньги и гуманитарную помощь. Поэтому все эти события последних месяцев, убийства всяких "бэтменов" и прочих местных командиров – это попытка навести некий порядок, подавить анархические очаги, которые создавали проблемы и для новых руководителей.

В случае усиления анархических проявлений, Россия бы потеряла контроль над этими территориями, а для нее очень важно контролировать их, чтобы использовать для войны против Украины. Внутренняя анархия же очень снизит эффективность сепаратистских республик.

А борьба за власть между самими сепаратистами?

Имеет место быть, конечно. Не будем забывать, что речь идет о квази-государствах, где государственное строительство идет достаточно интенсивно – они создают государственные институты, свои квази-парламенты, министерства. Там идет борьба за власть. Так что все, что там происходит – это достаточно закономерно.

Но я бы, все-таки, не преувеличивал значение этих процессов. Потому что реальная власть находится в руках России, и именно она будет определять, кто будет руководить этими "республиками", кого казнить, а кого миловать. Эти вопросы решаются в Москве, а не в Донецке или Луганске.

Соответственно, сомневаться в том, что такие проявления анархизма в рядах сепаратистов будут придушены, не приходится?

Нет. Москва будет их придушивать. Для этого туда и спецназ посылают, и тому же Плотницкому помогают бороться с "казачками".

Кстати, у Москвы возникла еще одна проблема – там столкнулись с тем, что эти "казачки" и наемники с оружием пытаются вернуться в Россию. Это еще один вызов.

Вот как раз уже появилась информация о том, что за счет того, что вооруженные боевики спокойно курсируют в обе стороны границы, преступность в пограничной Ростовской области выросла на 23%...

Совершенно верно. Как только в России увидели, к чему это приводит, они стали ужесточать пограничный контроль и пытаются закрыть границу со своей стороны, чтобы эти люди не курсировали туда-сюда и не использовали это оружие на российской территории.

Парадокс в том, что Путин Крым вернул, кузькину мать всем показал, но, тем самым, создал проблему для РФ

Можно рассчитывать на то, что эти вооруженные "возвращенцы" станут фактором, который еще с одной стороны подорвет успешность России?

Сейчас про успешность России можно говорить, скорее, в прошлом времени.

Парадокс в том, что Путин Крым вернул, кузькину мать всем показал, но, тем самым, создал проблему для РФ. По мере нарастания этих проблем – сначала экономических, потом социальных – будет расти социальное напряженность. Особенно - в отдельных регионах. Вот тут, действительно, эти люди, которые прошли войну, сыграют свою роль. Это же не только казачки. Там много русских националистов, людей, которые раньше были в оппозиции к Путину. Те же нацболы Эдуарда Лимонова, например. Это люди, которые раньше критиковали власти, которым не нравились коррупция в России, всесилие местных властей и их своеволие. Теперь они уже знают про шины, которые можно поджигать, про то, как использовать оружие, как поднимать мятежи. Они этот опыт уже освоили на Донбассе и могут применить его в России. Похоже, что у Путина это стали понимать и всерьез этого опасаются. Думаю, в Кремле будут пытаться купировать эту проблему разными способами.

Какими?

Во-первых, этих людей будут пытаться оставить на территории Донбасса и использовать их против Украины. Это, к сожалению, говорит о том, что ожидать полного прекращения огня и прекращения войны в ближайшей перспективе не приходится. Потому что в противном случае эти боевики будут возвращаться в Россию, а Путину это не выгодно. Тех, кто будет возвращаться с оружием, будут брать за шкирку, блокировать на границе, а с другой стороны – при любых проявлениях оппозиционности или криминальности они окажутся в тюрьме. Они станут объектом репрессий. Для Путина это потенциальный источник опасности и если эта проблема выйдет из-под контроля, она станет дополнительным и очень серьезным риском. Причем риском не просто протестных настроений, а экстремистской политики внутри России.

Вот такая тактика – "тут перемирие нарушили, но теперь опять соблюдаем" – будет использовать в ближайшее время

Вот Вы говорите, что полного прекращения огня ожидать не приходится. А эскалации конфликта?

То, что произошло под Марьинкой – это локальная и латентная эскалация. Ближайшие два месяца я ожидаю не столько возобновления полномасштабных военных действий, сколько вот таких локальных атак на отдельных участках фронта. Сепаратисты попытаются решить те задачи, в которых они очень заинтересованы: отбросить украинские войска от Донецка и Луганска. Потенциальные горячие точки также – Мариуполь и Бахмутская трасса, Артемовское направление.

Но, думаю, что наибольший риск – попытка сепаратистов, формально не отказываясь от перемирия, отбить населенные пункты у украинских войск, захватить их и успокоиться. Мол, все так и было, ничего страшного не произошло, мы взяли свое, но мы теперь опять соблюдаем перемирие. Вот такая тактика – "тут перемирие нарушили, но теперь опять соблюдаем" – будет использовать в ближайшее время. Очень важно, чтобы не только Украина, но и западные партнеры по переговорам, жестко реагировали на такие нарушения. Наша задача военным путем давать отпор, как это было в Марьинке, сдерживать и демонстрировать, что такая попытка закончится очень плохо для самих боевиков. С другой стороны должны жестко реагировать и партнеры по переговорам.

Как, например, на саммите "Большой семерки"?

Да. На мой взгляд, очень хорошо, что на саммите Путину, вопреки его ожиданиям, пригрозили новыми санкциями. Думаю, это произошло, в том числе, и из-за атаки на Марьинку. Мне кажется, Путин рассчитывал напугать военными действиями Германию и Францию, чтобы они надавили на Украину и вынудили Киев на уступки для принятия российского плана урегулирования конфликта на Донбассе. Получилось наоборот: в Париже и Берлине поняли, что именно Россия несет ответственность за новую эскалацию. Это стало неприятным сюрпризом для России. Вот надо и дальше так действовать – демонстрировать РФ, что любая попытка эскалации конфликта на Донбассе приведет к усилению давления на саму Россию.

На Западе есть понимание того, что только санкциями всех проблем не решишь. Мы это тоже должны понимать: санкции не приведут к капитуляции России

Читайте также: ПТН ПНХ: Итоги саммита G7

После каждой более-менее значительной международной встречи, как тот же саммит G7, политологи напоминают, что Путин человек с крайне уязвимым самолюбием, и когда ему надавливают на эту болевую точку – нужно ждать обострения ситуации…

Риск такой есть. Он, кстати, очень хорошо осознается на Западе. Поэтому в прошлом году, например, говорили о том, что в рамках мирного урегулирования конфликта и на Донбассе, и по Крыму, надо искать такие варианты, которые бы позволили Путину сохранить лицо. Сейчас поняли, что задача сохранения лица уже не стоит. Оно уже утрачено. Сейчас нужно найти какой-то работоспособный компромисс.

С другой стороны, на Западе очень хорошо понимают риски непредсказуемости Путина, и что если загнать его в угол – возможна нерациональная агрессивная реакция, как у загнанной крысы. Именно поэтому они не спешат и с предоставлением летального оружия Украине, и с введением более жестких экономических санкций против России, как, например, отключение SWIFT-кодов. Они не спешат выкладывать все козыри. На Западе есть понимание того, что только санкциями всех проблем не решишь. Мы это тоже должны понимать: санкции не приведут к капитуляции России, это, скорее, инструмент долгосрочного давления и сдерживания, чтобы не было более масштабной агрессии.

Поэтому Запад осуществляет гибкое давление на Путина. Хотя, что интересно, они же применяют ассиметричные формы воздействия.

Например?

Ситуация с FIFA и проведением футбольного Чемпионата Мира в России. Возникновение этой темы – отобрать или не отобрать чемпионат – это тоже способ давления. Многие мои российские коллеги говорят, что для Путина это очень болезненная тема.

Ну, в Кремле действительно на нее очень эмоционально отреагировали.

Конечно. Но, заметьте, что вопрос до сих пор окончательно не решен.

И при этом в России чуть ли не брыкаются при его обсуждении.

Да. И то, что вопрос поставлен на повестку дня, это тоже давление. Путину угрожают не только экономическими санкциями, но и символическими вещами – лишить удовольствия принять чемпионат и, заодно, продемонстрировать, что ему могут наступить на пятки не только в плане санкций.

Вслед за внешней агрессией Путин начал агрессию внутреннюю – против инакомыслия

Почему Путин настолько болезненно реагирует на такие достаточно незначительные, казалось бы, вещи, как FIFA и футбол?

Это естественно. С одной стороны, если бы он посыпал голову пеплом и сказал, что был неправ, признал ошибку – это было бы воспринято как проявление слабости. Поэтому вот это, как Вы сказали, брыкание Путина и его окружения – это, с одной стороны, естественная реакция обиды на незаслуженное (с их точки зрения) наказание. С другой - чисто функциональные действия. Такой политический режим, как российский и такие авторитарные лидеры, как Путин, не могут себе позволить показать слабость. Они должны демонстрировать силу постоянно. Российское общество ждет, что их лидер утрет нос американцам и покажет, что не боится их санкций. На силу и жесткость лидера есть внутренний запрос.

Несмотря на иллюзорную законность его действий?

В российском обществе нет полноценного запроса на законность. У нового среднего класса такой запрос есть. Но в целом в обществе хотят порядка и стабильности. И еще там есть запрос на империю – чтобы быть великими и всем угрожать. Путин это чувствует и пытается на это отвечать.

Учитывая возрастание внутренних рисков и нарастание внутренних проблем, он также пытается усиливать давление против оппозиции. Фактически, Россия все больше становится авторитарным режимом. Репрессивная машина там уже оформляется и начинает работать. Вслед за внешней агрессией Путин начал агрессию внутреннюю – против инакомыслия.