На белорусских президентских выборах складывается уникальная ситуация. Александр Лукашенко обвиняет во вмешательстве российских кукловодов, но критику за аресты "кукол" получает от Евросоюза и США. В итоге выборы рискуют испортить отношения Минска и с Москвой, и с Западом, и это тогда, когда из-за плачевного состояния экономики стране очень нужна внешняя поддержка, – пишет Артем Шрайбман для Московского Центр Карнеги.

Читайте также: Саша три процента, или Белорусы ненавидят Лукашенко

Самый удобный кукловод

Сегодня в мире проходит не так много выборов, где Россию не заподозрили бы во вмешательстве. Вот и белорусская власть в лучших западных традициях заговорила про руку Москвы.

С самого начала избирательной кампании Лукашенко говорил, что оппозицию финансируют российские олигархи. Правда, аргументы в подтверждение этой версии белорусские власти приводят косвенные и не самые убедительные. Например, на даче у блогера Сергея Тихановского, арестованного лидера майских протестов, за диваном своевременно нашли почти миллион долларов.

Затем по подозрению в отмывании денег и неуплате налогов в СИЗО КГБ отправили другого популярного оппонента Лукашенко на этих выборах – экс-главу "Белгазпромбанка" Виктора Бабарико. Объясняя арест Бабарико, глава Комитета госконтроля Иван Тертель заявил, что за банкиром стояли "большие начальники в "Газпроме", а может быть, и выше".

Лукашенко пообещал обсудить с Путиным российских "кукловодов", которые якобы поддерживают оппозиционных кандидатов.

Белорусский президент попутно обвинил первого замминистра экономического развития РФ, бывшего посла в Минске Михаила Бабича в том, что тот координирует кампанию антибелорусских фейков в популярных российских телеграм-каналах.

В ответ Дмитрий Песков дважды попросил Минск представить доказательства. Их не последовало. Но и реакция России выглядела дежурной. Все предвыборные аресты и уголовные дела в Москве называют внутренним делом Минска, а Лукашенко приняли на параде и пригласили на открытие памятника погибшим советским воинам во Ржеве.

Впервые в истории

На всех предыдущих выборах Лукашенко тоже не скупился на обвинения во внешнем вмешательстве, но под этим интервентом всегда подразумевался Запад. Сейчас же впервые в этой роли оказалась Россия.

На то есть две основные причины. Во-первых, Минск последние годы находится в вялотекущем конфликте с Москвой, а не с Брюсселем или Вашингтоном. А во-вторых, все заметные альтернативные кандидаты не прозападные, а выступают за какие-то формы нейтралитета при сохранении хороших отношений с Россией.

Версия о руке Москвы на первый взгляд удобна со всех сторон. Она идеально ложится в логическую цепочку: мы гордо начали качать альтернативную нефть не из России, требуем у них справедливых цен на газ, отказались от глубокой интеграции – вот они и решили нам отомстить.

Это позволяет сместить фокус с кризиса в экономике и непопулярного ответа на пандемию в сторону защиты суверенитета. Именно так Лукашенко и ведет кампанию. В каждом городе, куда он приезжает, он ставит перед слушателями одинаковый выбор: поддержите меня, или попадете под чужую плетку.

Если постараться, эту версию можно продвигать так, чтобы не задевать лично Путина, а катить все бочки на неназванных олигархов или открыто враждебных Лукашенко людей в российском истеблишменте – того же Бабича или руководство ТЭК. В Минске рассчитывают, что Кремль, занятый обнулением и пандемией, может и не заметить этих колкостей.

Наконец, идея о российском следе – лучшее из возможных оправданий репрессий для западных ушей.

На неформальных консультациях с европейскими и американскими дипломатами их белорусские коллеги бьют именно в эту точку: мы должны действовать жестко, потому что перед нами агенты российского влияния, а ведь наша независимость важна и для вас.

Ркомендуем: Критиковал "русский мир", а "повесили" порнографию: интервью с белорусским оппозиционером

Понизить потолок

Проблема Минска в том, что его аргументы про российский след неубедительны. Политизация белорусского общества ясно идет снизу, естественным образом, и западные дипломаты на месте это видят.

Западные дипломаты, как и их начальство, не готовы просто закрыть глаза на репрессии белорусских властей – самые жесткие за десятилетие, – лишь потому, что они проходят под антироссийскую риторику.

С конца мая сотни людей были задержаны на акциях протеста. Десятки сидят по уголовным делам против команд Бабарико и Тихановского. Началось давление на СМИ и блогеров.

Чем рискует Лукашенко?

В ответ из Вашингтона и европейских столиц пока звучит разной степени озабоченность и требования отпустить политзаключенных. Но уже ясно, что после выборов отношения Минска с Западом испортятся. Пока только неясно – насколько.

Мало кто сомневается, что Лукашенко будет бороться за власть любыми средствами. Когда в день выборов ЦИК объявит традиционные 80% за президента, то бурлящее уже сегодня белорусское общество вряд ли воспримет это спокойно. А значит, нас, скорее всего, ожидают новые репрессии в ответ на новые протесты.

Вернут ли ЕС и США какие-то из санкций против Минска, предсказать сложно. Отношение к белорусскому режиму там в последние годы стало прагматичнее, толкать Лукашенко в объятия Путина на Западе боятся, даже если это и преувеличенный страх.

В западных столицах поняли, что санкции – не самый гибкий инструмент, из-за бюрократической инерции их сложно оперативно отменять, когда в этом возникает необходимость. Поэтому для возврата к полноценной изоляции на Западе Лукашенко должен будет не только подавить протесты и насажать политзаключенных, но и сделать это как-то по-особому вызывающе. Настолько вызывающе, чтобы даже адвокаты диалога с Минском не могли ничего возразить.

Но даже без санкций при усилении репрессий в Минск может так и не вернуться американский посол, о чем стороны договорились в прошлом году после одиннадцатилетнего перерыва.

Снизится уровень и частота визитов. Может встать на паузу сегодняшнее скромное сотрудничество с европейскими банками. Разговоры о базовом соглашении с ЕС отложат на годы. Может понизиться даже тот осязаемый потолок, к которому подошли белорусско-европейские отношения в последнее время.

Это не будет полный остракизм, с Минском продолжат сотрудничать в зонах взаимного интереса, вроде поставок нефти, чтобы снизить зависимость от России. Но наивно будет ждать, что в такой прохладной атмосфере Минску дадут деньги, о которых он недавно попросил – кредит МВФ и макрофинансовую помощь Евросоюза.

Пострадает и инвестиционный имидж. Многолетние разговоры про белорусское IT-чудо не перевесят страхи иностранного бизнеса, что репрессии заведут страну в новую изоляцию.

При этом Лукашенко явно не настроен действовать мягче ради спокойствия западных партнеров. Выживание системы для него важнее, чем приглашения на саммит Восточного партнерства и те деньги, которые никто на Западе и так не готов положить на стол в обмен за спокойные выборы.

Высокая планка

Казалось бы, после таких выборов Лукашенко будет вынужден прижаться к любящей российской груди и дать Путину все, что тот попросит. Но это сегодня вряд ли возможно.

Минск и Москва умеют снимать тактические разногласия, вроде размера ставки по кредиту на строительство АЭС, проблем с пересечением иностранцами белорусско-российской границы или межбюджетных компенсаций за небольшую премию к нефтяным контрактам. Но по самым важным вопросам ситуация остается в тупике.

Минск считает, что нынешний уровень интеграции должен гарантировать равные условия покупки энергоносителей российским и белорусским потребителям. Москва считает это льготой, которую надо заслужить намного более тесным союзом.

Россия теперь взяла на вооружение эту позицию и в Евразийском союзе. Москва поняла, что выставлять политические условия – это удобный способ отбиваться от надоедливых экономических запросов меньших партнеров.

К теме: Черная кошка между Лукашенко и Путиным: что случилось?

На недавнем видеосаммите ЕАЭС Путин заявил, что для выхода на единый тариф на транспортировку газа – это основной компонент его конечной цены – странам – членам ЕАЭС нужно создать единую налоговую систему и бюджет. Это же условие Москва ранее выставляла Лукашенко в двустороннем формате для нефтяных уступок.

Такой уровень интеграции не достигнут даже в Евросоюзе, где между странами-участницами куда меньше подозрений в желании подорвать независимость друг друга. Среди постсоветских автократов вообще не принято делиться властью.

Белорусские власти не станут отказываться от суверенитета ради конъюнктурных преференций. А Москва не готова размывать свой в пользу меньших партнеров. Просто стать щедрее России не позволяет коронакризис и распространенное ощущение, что Минск и так много лет получал льготы, но не выполнял свою часть сделки.

Белорусской экономике действительно нужна внешняя поддержка из-за высокого валютного внешнего долга, серьезного падения доходов бюджета после обвала цен на нефть и нефтепродукты и коронавирусной рецессии. Однако планка для получения помощи в Москве сегодня слишком высока. Условие известно – нужно вернуться к дорожным картам по интеграции в Союзном государстве. Но никуда не ушли те причины, по которым их не подписали в 2019-м, а сам формат не работал последние 20 лет.

За независимость и свое будущее

Даже если западный вектор окажется подмороженным после выборов, Лукашенко не может стать уступчивее в фундаментальных вопросах суверенитета, то есть полноты его власти. Наоборот, все последние годы он чуть ли не еженедельно повторяет, как важно не сдать независимость.

А без существенных интеграционных уступок у Кремля не будет желания давить на тот же "Газпром", чтобы он стал добрее в газовом споре, который, наоборот, только обостряется. "Газпром" заявляет, что белорусская сторона с начала года задолжала за газ больше $160 млн. В Минске долг отрицают и объясняют это разногласиями по качеству поставляемого топлива.

Параллельно белорусские власти, прессуя Виктора Бабарико, наехали на его бывшего работодателя – Белгазпромбанк. Его газпромовских акционеров отстранили от руководства банком, арестовали часть правления и ввели временную администрацию.

В такой ситуации прогрессом будет, если стороны смогут хоть как-то снять напряжение, не довести дело до новогоднего отключения газа. Сегодня амбициозная задача – хотя бы нормализовать отношения и уйти от эмоций.

Пространства для прорывных интеграционных соглашений, новых скидок на газ и нефть просто нет. По большому счету, Минску нечего предложить Москве. А то, что ей было бы интересно, находится далеко за гранью допустимого компромисса как для Лукашенко, так и для большинства белорусов.

Страна еще и близко не пришла к такому политическому или экономическому коллапсу и массовому отчаянию, после которых элиты будут готовы ползти в Москву на коленях за экстренной помощью на любых условиях.

Все это двигает страну к новой геополитической идентичности. Вместо дружбы с Западом и с Востоком, статуса миротворческого моста между ними Минск приходит к тому, что хороших отношений может не быть ни с одной из сторон.

Есть еще Китай, на который белорусская власть хотела бы положиться в сложную минуту, но для этого нужен встречный интерес, а с этим проблемы. Даже до нынешнего кризиса энтузиазма в белорусско-китайских отношениях было больше в Минске, чем в Пекине. Уж тем более Китай не станет обильно инвестировать в страну со слабой экономикой, испорченными отношениями в своем регионе и все более токсичным бизнес-климатом лишь потому, что такая помощь стране очень нужна.

Многовекторность и балансирование – сложные трюки для небольших стран, которые зажаты между блоками-соперниками. Чтобы долго проводить такой курс, надо не только обладать внутренним ресурсом, но и чем-то заинтересовать в таком статус-кво своих более мощных соседей.

Знайте больше: Лукашенко капут: готова ли Беларусь к "Майдану"

Минск приближается к провалу своих попыток проводить такую политику. За этим не обязательно последует резкий разрыв с одним центром силы или поглощение другим. В геополитическое одиночество и бедность можно идти годами. По крайней мере, до тех пор, пока хватает ресурсов кормить ту часть своего общества, которая будет сдерживать недовольство другой.

Автор: Артем Шрайбман
Источник: Московский Центр Карнеги