Знаете, такая женская наивность: если не думать о чем-то неприятном и не вспоминать, то этого как бы и не было. То есть то, с чем моя психика не могла справиться сразу легко или вообще хоть как-то, я прятала туда, откуда доставать эти воспоминания было не так просто.
Но при этом думала, что все реально можно вернуть назад. Кто-то сбежит, кто-то покается, а все остальнын сотрут войну из памяти – вернутся в прежнюю жизнь и прежнюю работу. Так как я, надо сказать, думали и продолжают думать очень многие. Не только наивные блондинки с хрупкой психикой, но и вполне зрелые мужчины, кому по всему жизненному укладу надо бы не бездействовать, а зарабатывать на жизнь, обеспечивая семью.
Читайте также: Мода "ЛНР": детские утренники с кальяном и выпивкой
Мой сосед присматривался ко всей ситуации три года. Выглядывал из ворот, не выходя без особой надобности дальше калитки, старался не контактировать с враждебным окружающим миром без явной необходимости. И так он тянул время три года. Работала его жена, а он был на хозяйстве. Ждал, видимо, как и я, что все каким-то образом прояснится, рассосется и восстановится, а он включится в эту жизнь, когда все будет уже предельно понятно.
Он, конечно, не на печи лежал все это время – работал по дому, заготавливал дрова, занимался хозяйством... Но три года, понимаете, три года он не работал вообще, веря, что ему позвонят с прежней работы и позовут снова на склады, развозить заказы. Дома спустя три года его начали мягко подталкивать к тому, что пора бы уже искать хоть какую-то работу, потому что как раньше уже не будет, можно не ждать, не обзванивать прежних коллег, чтобы узнать, что происходит в их жизни.
Таких как сосед в моем окружении несколько. Одна дамочка не работает по политическим мотивам – когда вернется Украина, она будет иметь "чистую" и незапятнанную биографию и сможет снова работать в облгосадминистрации на руководящей должности, где работала до 2014 года. А пока она дома выращивает рассаду, просиживает часами в интернете, дает какие-то прогнозы и оценки всему происходящему. Странная, в общем, жизнь.
До пенсии вроде еще далеко, а работать она не торопится, чтобы не запятнать биографии. Живет на пенсию родителей, которые пока тянут поездки в Украину за своим вторым счастьем. И, вроде, все просто и прозрачно – не работать до лучших времен – но чем больше проходит времени, тем больше это смахивает на чистой воды безумие.
А как же профдеформация? Мир не стоит на месте. И четыре года очень большой срок, чтобы что-то забыть, отвыкнуть от людей, от графика, от обязанностей... Неужели такое вообще возможно, чтобы за четыре года мы не поменялись ни в чем и начали снова жить как прежде, как будто ничего и не было?
Не верю в это, потому что передо мной есть гораздо более яркий пример, чем мои соседи – это я. За четыре года у меня появилась нетерпимость к людям, вряд ли смогу кому-то так легко доверять, как делала это четыре года назад. И еще в корне поменялась мотивация ко многим вещам. И самое главное, любая работа и общение в коллективе принуждает говорить о войне, возвращаясь к ней снова и снова. И пережить именно этот экзамен, как оказалось, сложнее всего. Да что там, практически невозможно.