Кроме этого, наша журналистка пережила и другое испытание – прилет российской ракеты в нескольких метрах от дома. Своими переживаниями и опытом Анжелика Байбак поделилась с коллегами из Национального союза журналистов Украины.
Важно Потеряли дом из-за российской баллистики, но не получили компенсацию: история семьи из Днепра
"В оккупации мало кто знал, что я медийщица"
На момент полномасштабного вторжения России Анжелика Байбак находилась вместе с родителями в родном селе Широкая Балка Станиславской общины Херсонской области, примерно в 40 километрах от Херсона, на границе Херсонщины и Николаевщины. Большая война для здешних жителей началась совсем неожиданно – и понятия не имели, что такое может произойти в XXI веке. Первых оккупантов здесь увидели в марте, а уже к концу месяца они захватили населенный пункт.
Сначала просто ездили военной техникой, потом обустроили командные пункты, расположили технику, наставили блокпосты, – вспоминает Анжелика. – Оттуда враги обстреливали позиции наших войск и населенные пункты Николаевской области. Наносили удары и кассетными боеприпасами, и из РСЗО, и со всего, из чего только возможно. Мы оказались прямо на линии разграничения, в зоне активных боевых действий.
Школа в родном селе на Херсонщине, где училась журналистка / Фото Херсонская ОВА
На тот момент Байбак работала удаленно редактором ленты новостей на сайте "Курс Украины". Несколько недель, до полной оккупации, еще была возможность частично этим заниматься. Затем исчезли электроэнергия, украинская мобильная связь и интернет. Но главное – демонстрировать приверженность Украине и раскрывать место работы стало крайне опасным.
"Мало кто в селе знал, что я медийщица, – рассказывает подробности Анжелика. – С 18 лет я переехала жить в Херсон: поступила в вуз, получила специальность учительницы украинского языка и литературы и дальше жила в этом городе. Поэтому на вопрос оккупантов "Где работают ваши дети?" папа ответил, что я только окончила университет, имею диплом учительницы, и как-то так получилось, что пока живу с родителями. Первые несколько месяцев оккупации я вообще старалась не выходить из своего двора. С ноутбука и телефона удалила абсолютно все, что могло бы спровоцировать оккупантов. А спровоцировать их могло что угодно: "подозрительные" фотографии, сообщения или даже телеграм-канал".
По словам Анжелики, гаджеты местных жителей вражеские военные проверяли тотально:
12 – 13 блокпостов – через каждые полтора километра по дороге в Херсон – и везде проверки телефонов. Также контроль непосредственно на территории села. И нельзя было сослаться на то, что у тебя нет мобильного, потому что они в это не верили. Давать абсолютно чистый телефон также не получалось: они сразу понимали, что все подчищено. То есть это должно было быть устройство, которым ты вроде и пользуешься, однако чтобы там не было ничего украинского. Было страшно, но мы старались этого не показывать – чтобы не подпитывать планы оккупантов и убежденность, что их здесь боятся,
– поделилась медийщица.
Люди в Широкой Балке выживали кто как мог и поддерживали друг друга. У сельских хозяев всегда есть запасы еды, кроме того, в начале оккупации еще работали магазины. В апреле – мае 2022 года там уже ничего не осталось. Но как раз наступил сезон высадки овощей, выращивали уже свое. Продукты в магазины позже начали привозить из оккупированной части Запорожской области или из Крыма, потому что выбора не было.
Знали ли жители о событиях за пределами оккупированной территории? Да, потому что доступ к информации частично был.
Именно в нашем населенном пункте мы могли смотреть украинское телевидение, ловя сигнал из Николаевской области, – говорит медийщица. – Иногда – и это было большое счастье – могли поймать украинскую связь, хоть и очень плохую, но достаточную, чтобы написать сообщение. Но ближе к Херсону не доставали уже ни украинскую связь, ни украинское телевидение, разве что спутниковое.
Разрушенная во время оккупации школа: смотрите видео
Счастливое время деоккупации. И новые атаки – теперь с воздуха
От воспоминаний о дне освобождения малой родины Анжелику переполняют чувства и два года спустя. В ноябре 2022-го, перед бегством, оккупанты повредили газоснабжение и взорвали линии электропередачи. Жители остались без благ цивилизации.
Медийщица вспоминает:
"10 ноября мы с папой поехали (на машине – 24 Канал) в Херсон – заполнить газовые баллоны, потому что не было на чем готовить еду. Когда возвращались, на половине пути нас встретили еще россияне. Прошли их блокпосты и уже на подъезде к селу в темноте увидели военных. Первая мысль: завезли новых россиян. В последние дни оккупанты очень быстро убегали, и гребли все, что оказывалось под руками. Но когда, приблизившись, мы увидели военных ВСУ... я не знаю, как описать эти эмоции. И мы были шокированы тем, сколько людей, оказывается, живет в наших населенных пунктах. Ведь во время оккупации все старались минимизировать выходы на улицу, в магазин, чтобы лишний раз не контактировать с россиянами. И когда мы добрались до центра села и увидели украинские флаги, это было действительно невероятное счастье. В первый месяц после деоккупации, конечно, царил "немного хаос", но счастливый: мы видели много наших военных, радовались тому, что можем с ними пообщаться, кого-то обнять или накормить".
Последствия обстрелов Херсонщины в 2022 году: смотрите видео
Относительное затишье продолжалось примерно месяц. А потом начались безумные регулярные российские обстрелы села из артиллерии и минометов. Анжелика, тогда уже сотрудница 24 Канала, уехала оттуда в апреле 2023 года в Николаев. За год ситуация достигла критического уровня: с конца лета 2024-го в Широкой Балке, как и в других селах правобережной части Херсонщины, оккупанты устраивают сафари на гражданских с использованием FPV-дронов. Люди боятся выходить из домов – каждый поход может оказаться смертельным.
Охотятся на все, что движется: машины, велосипеды, мотоциклы, – с грустью констатирует Анжелика Байбак. – Куда-то выйти или выехать можно разве что в дождь, туман или при сильном ветре, когда оккупанты не могут запускать беспилотники. Коммунальщики ценой больших усилий пытаются поддерживать жизнь в этих населенных пунктах. Однако жителей осталось очень мало, большинство выехало. РСЗО, артиллерия, минометы, танки – села на правобережье уничтожают буквально со всего.
"Моя рабочая смена начиналась в 6 утра. Но пришлось искать замену"
Город Николаев на конец 2024 года хоть и в меньшей степени, но страдает от российских обстрелов. В любой момент может прилететь баллистика из Крыма, часто еще до объявления воздушной тревоги. Кроме того, рашисты атакуют "Шахедами", крылатыми ракетами, ракетами из установок С-300. Тревога в Николаеве может раздаваться даже до 7 – 10 раз в сутки.
Одна из таких ракет С-300 недавно упала в непосредственной близости от многоэтажки, где живут Анжелика с мужем и его младшим братом. Это было очень страшно.
Дом журналисты, который был поврежден российским обстрелом / Фото Анжелики Байбак
До этого обстрела долго накрывало тревожное предчувствие. Казалось, я себя накручивала: вот-вот что-то должно произойти, – делится она переживаниями. – И вот 15 октября около половины третьего ночи проснулась от мощного взрыва. Он прогремел совсем рядом, окна и двери квартиры аж затряслись. Не знаю, как срабатывают эти инстинкты самосохранения, но я очень быстро оказалась в коридоре. Несколько секунд – и раздался второй взрыв, еще ближе. Посыпалось стекло, начали выпадать двери... Мы посидели в коридоре, подождали, боясь, что может быть следующий прилет. К счастью, его не случилось. И когда в телеграм-канале у Ванька ("Николаевский Ванек" – 24 Канал) прочитали, что в нашем районе опасность миновала, вышли осматривать последствия попадания. В одной комнате полностью вылетели стекла и балконная дверь. Разлетелось вдребезги также остекление балконов.
Последствия российской атаки на Николаев 15 октября 2024 года / Фото Анжелики Байбак
С противоположной стороны квартиры семья увидела в окно большой пожар. Как выяснилось позже, от попадания ракеты произошел пожар на рынке. Пламя охватило магазины и мелкие точки продажи хозяйственных товаров, раскаленный шифер раскалывался на обломки и "стрелял". Никто из людей не пострадал только потому, что удар произошел ночью.
Стекло было везде по квартире – и в одежде, и в кроватях... Поэтому мы убирали долго и тщательно. Во второй половине дня коммунальщики привезли листы ДСП, чтобы жители дома могли зашивать окна. Старшим людям они помогали это сделать. Прохладно, дожди – поэтому следовало спешить. Мы занимались восстановлением самостоятельно, с закрытием балконов справились за два дня. Вскоре заменили двери, вставили новые стекла, и вернулись к нормальной жизни, если это можно так назвать,
– обновляет она в памяти октябрьские дни 2024 года.
Последствия атаки на рынок в Николаеве / Фото Анжелики Байбак
Смена Анжелики на ленте новостей начиналась в тот же день в 6 утра. Но коллеги быстро предложили замену, чтобы журналистка могла разбираться с последствиями российской атаки.
"Я сразу написала в рабочем чате, что у нас прилет, есть повреждения. Мне пошли навстречу. На 24 Канале очень хороший коллектив. Чувствую себя там будто с семьей: все друг друга поддерживают и готовы прийти в любую минуту на помощь", – радуется Анжелика.
Однако сама работа на ленте новостей морально непростая. Чтобы не выгореть быстро, автор должен уметь абстрагироваться от историй, которые рассказывает. В то же время "выключить" в себе эмпатию невозможно.
Когда пишешь новости об обстрелах, об убитых гражданских или о погибших защитниках, о военных преступлениях оккупантов, каждый раз это будто проживаешь вместе с теми людьми, – искренне говорит журналистка. – Кто-то из журналистов принимает это очень близко к сердцу, кто-то вообще уходит из профессии, не выдержав постоянного психологического давления.
О планах оккупантов относительно Николаева напоминает разбитая техника в центре города / Фото Анжелики Байбак
Живя в военном городе, строить личные и профессиональные планы трудно, потому что не можешь быть уверен в том, что любые приметы стабильности уцелеют до завтра. Однако Николаев, по наблюдениям Анжелики, постепенно обретает жизнь: открывают новые магазины, кафе, восстанавливают разрушенное. О попытках оккупировать его, как в начале полномасштабного вторжения, сейчас напоминает лишь выставка разбитой вражеской техники под открытым небом в центре города.