Запах войны в воздухе

Отменялись планы. Международные авиакомпании начали предупреждать о перерыве в сообщении с Киевом. Агентство Reuters разместило веб-камеры в Киеве, чтобы иметь возможность вести трансляцию вторжения. В промзонах и на Трухановом острове резервисты и тероборонцы практиковались в тактических движениях с деревянными муляжами автоматов в руках – и это теперь выглядело как вполне вменяемое занятие на уикэнд. Знакомые начали проверять цены на шлемы и бронежилеты в интернете.

Читайте также Никогда снова? Как ошибочные выводы из Второй мировой войны приблизили нападение на Украину

Состояние ожидания войны – самое тяжелое. У тебя возникает куча вопросов, а ответы найти как никогда сложно.

Ровно за неделю до вторжения, 17 февраля, я зашел в кафе в Киеве, куда заходил несколько лет регулярно. Знакомый бариста откровенно спросил: "Как вы думаете, будет ли война?". "Да", – ответил я ему. У меня хватило этики добавить фразу о "главное – не надо бояться", но как человек, проведший месяц перед 24 февраля с географическими картами и геолокационной информацией о передвижении возле нашей границы российских войск, я жил с ощущением, что война все-таки будет.

Уже очень скоро, с началом боевых действий то кафе навсегда исчезнет, оставшись лишь воспоминанием о довоенном Киеве. Оно было очень близко к Житомирской трассе, где на подступах к Киеву продолжались бои и обстрелы, а потому все окружающие зоны были приведены в состояние боевой готовности. Вместо знакомой кофейни в безлюдном уже на тот момент городе появилась насыпь автомобильных шин для потребностей защиты.

В воскресенье 20 февраля я размышлял, как провести свободный день. Точно уже не шла речь о развлечениях – пабы и вечеринки как-то враз перестали интересовать. Мой выбор остановился на Музее шестидесятничества на столичной улице Гончара. Имея четкое предчувствие войны, хотелось все же каких-то ответов о том, как достигается победа. Поколение шестидесятников своей победы достигло, а потому вопрос стоял о том, достигнет ли наше нынешнее поколение своей победы.

В самом музее я долго всматривался в фотографии Вячеслава Черновола, одного из самых заметных лидеров диссидентского движения шестидесятников, отстав от немногочисленной экскурсии. В городе настолько чувствовался предвоенный холод, что экскурсовод всем даже предложил горячий чай, обещая к чаю почитать что-то из поэзии 1960-х. Но я смотрел на портреты и фото Черновола, читал на стенах музея его самые известные фразы, ища в них ответов.

Борьба поколения Черновола

Примерно за 15 лет до этого момента Черновол уже помог мне найти важные ответы. В 2008 году в Украину пришел масштабный финансовый кризис, связанный с банкротствами на рынке ипотечного кредитования. Началась девальвация гривны, треть офисных работников остались без работы. Кризис 2008-го забрал у меня мои скромные журналистские заработки и гонорары, все знакомые редакции жаловались на дефицит своих бюджетов. Знакомый книгоиздатель, что на тот момент вложил все свои сбережения в этот бизнес, признавался в разговорах, что ненавидит теперь само слово "кризис".

В это время, когда в хорошее будущее верилось довольно трудно, на книжной полке дома уже стоял многотомник трудов, статей, писем Черновола – все еще нечитанный. В условиях неопределенности времен финансового кризиса 2008-го, я не придумал ничего лучшего, чем перечитать весь этот многотомник. Знал о тюремных сроках Черновола, о его арестах, но его огромная переписка помогла понять, как это происходило и как это чувствовалось. Помогла понять ответы на вопросы о том, что такое мотивация к борьбе. Что такое планирование, расчеты. Что такое надежда – глубокая, глубокая надежда на результат.

Заметьте Кремль подключил Лукашенко к борьбе заявлений

Начав свою целенаправленную работу по разрушению советского режима в Украине в 1960-х годах, только в 1991-м Черновол смог увидеть результат своих более 20 лет крайне тяжелой жизни и борьбы. Он имел немало проблем в отношениях с отцом, который считал, что борьба против советской власти – это только проблемы, аресты и бедность. У него распался первый брак – вряд ли молодой 30-летний Черновол, которому начали светить серьезные сроки заключения, выглядел как перспективный по советским меркам человек, который будет иметь хорошо оплачиваемую работу, решит квартирный вопрос и будет пользоваться материальным комфортом от тогдашней системы.

Черновол в какие-то моменты чувствовал, что борется один. Эффективной помощи не было ниоткуда. В семье начались проблемы, однокурсники из Киевского университета начали бояться самого факта знакомства с ним, а редакции газет и журналов внесли его в черный список авторов. Никто не мог спасти ни от ареста, ни от советского суда, ни от тюрьмы. Однако он и его поколение свою победу одержали. Крайне небольшими силами, крайне высокой ценой собственных поломанных судеб, в условиях численного превосходства противника, как бы мы сказали сейчас.

В тот день, 20 февраля 2022 года, в Музее шестидесятничества почувствовалось, что наше поколение ждет очередной этап борьбы, который мы должны выиграть, причем выиграть на всех фронтах – от траншей и блиндажей до экономического, культурного, информационного фронтов. Так же выиграть, как выиграли свой этап шестидесятники. Наша борьба имеет другой вид и формы, но результат должен быть тот же. Глядя на музейный портрет Черновола, верилось, что победим.

Что сформировало современное поколение украинцев

Впрочем, вопросов все равно оставалось много. Выдержит ли наше нынешнее поколение напряжение, тяжесть, неизбежную трагичность борьбы? Все же шестидесятники были тем, кого называли "детьми войны" – росли преимущественно в очень бедных условиях, не все имели доступ к высшему образованию, очень рано поняв бесперспективность идеи строить карьеру в советской системе и будучи окруженными очевидно патологическими формами советской культуры. А еще это была количественно небольшая группа людей, которые могли уместиться на кухне или, в крайнем случае, на двух кухнях. Там, на этой кухне, они могли поддержать друг друга и построить дальнейшие планы.

Мы же в 2022 году были поколением, выросшим на вере в экономическое развитие, технологии и профессиональную карьеру, а еще вряд ли могли собраться на одной кухне или даже на десяти, чтобы поделиться поддержкой, прогнозами на нашу борьбу против российского вторжения.

Нас много. У каждого и каждой – своя индивидуальная жизнь, свое видение страны и ее будущего, свои соблазны уклониться от борьбы, свое понимание, как эту борьбу правильно вести. Неизбежным казался вопрос: "Боже, за что это нам? Почему мы не родились в стране, где нет войны?".

Следующим возникал вопрос – а зацементировано ли в нас желание сопротивляться? Готовила ли нас к этому современная культура? Не были ли довоенные годы пустой тратой усилий и энергии, дней и вечеров на то, что только приумножало количество желающих вести полностью беззаботный образ жизни?

Важно Между анонсом и реальностью: почему западное оружие надо так долго ждать

Я начал рефлексировать над тем, что сформировало культуру моего, нашего поколения. Преимущественно обязательным считался культ Стива Джобса, основателя компании Apple. Эта фигура учила нас достигать результата даже в тех условиях, когда люди вокруг не понимают, чего же ты от них хочешь. Биография Джобса мотивировала не бояться продуцировать оригинальные идеи, не бояться отличаться от других и решаться говорить о проблемах, когда они реально есть. Если Джобса не устраивал макет айфона – пусть бы команда инженеров работала над ним бог знает сколько времени, он им говорил, что так дело не пойдет. Это был хороший, важный урок.

Книга "Почему нации приходят в упадок" авторов Дарона Аджемоглу и Джеймса Робинсона была определяющим текстом, который повлиял на нашу политическую культуру, которая формировалась во второй половине 2010-х. Мы уже тогда знали, что победу надо не только получить, но и защитить ее достижения – этому учил опыт Евромайдана. Мы уже знали об опасности замыкания в пузыре себе подобных – наблюдая, как месяц за месяцем растет популярность так называемых телеканалов Медведчука. Знали мы и о том, что есть большой соблазн не замечать проблемы вокруг, погрузив свою жизнь в прекрасный мир фильмов на вечер, эксклюзивных блюд городских ресторанов и дегустации импортных сортов виски из алкогольного отдела супермаркета.

"Почему нации приходят в упадок" стал тем текстом, на котором наше поколение усваивало способ думать о политике и культуре и понимать их. Он помогал приобрести иммунитет против признания легитимным бессодержательного политического режима, который только выжимает из тебя соки, забирает свободу и пытается накормить пропагандой – все то, что мы видим в России. Этот текст, возможно, не все прочитали – но он является выражением того, что большинство из нас думали и чувствовали. Нам точно хотелось свободы – и мы активно формировали на нее спрос.

Важной книгой для нашего поколения стала "Амадока" Софии Андрухович. Уже своим размером эта книга была вызовом тому, насколько мы готовы тратить время на то, чтобы думать и рефлексировать. Насколько непростая история Украины, увиденная свежим глазом автора из нашего поколения, влияет на то, как мы живем и какие решения принимаем.

Андрухович обратила внимание на Бучач – небольшой город на Тернопольщине, переживший очень непростые 1940 годы. До этого подобные райцентры интересовали наше поколение разве что с точки зрения тамошних цен на землю для различных коммерческих дел и, возможно, влияния на электоральную карту. А оказалось, что в таких городках живут невероятной глубины истории.

Постепенно субботы и воскресенья после очередной напряженной рабочей недели становились поиском – новых смыслов, новых значений, нового мировоззрения, с которым можно жить в реальной, а не воображаемой Украине. Украине с ее историей, с ее людьми, с ее географией городов, городков и сел. Рано или поздно на культурной карте нашего поколения появлялся Мыстецкий Арсенал с его выставками.

Иногда это были малоизвестные художники из 1980-х или начала 1990-х, чьи работы только через много лет получили возможность рассказать свои истории об Украине. Иногда это было что-то вроде известной выставки "Футуромарення", которая рассказывала о реалиях 1920-х и 1930-х годов – странной эпохи надежд на лучшее будущее, которая закончилась террором и удушьем, когда исчезли последние остатки возможностей свободно дышать, свободно говорить.

Шли в Художественный Арсенал не ради поддержания личного статуса культурного человека, а реально было интересно увидеть, чем же является настоящее украинское искусство, чтобы понять, какую Украину мы ищем и хотим иметь.

Интересно Готовы ли США исправлять роковую ошибку

Как мы представляем Украину

В том-то и дело, что во времена напряженной борьбы очень многое зависит от того, как мы себе представляем Украину, в которой нам было бы комфортно жить.

  • Должна ли это быть Украина, похожая на Нидерланды, где трудно представить отклонение движения общественного автобуса хотя бы на одну минуту от графика.
  • Должна ли это быть Украина, похожа на Грузию, где самое главное происходит за большим семейным столом с калорийными блюдами.
  • Или это должна быть Украина, похожа на США, где тебе предлагают много возможностей, а ты гонишься за своей мечтой на достаточно конкурентном рынке, где миллионы людей вокруг делают то же самое.
  • Или это должна быть Украина, например, из мечты Грушевского и Петлюры, где культивирование внимания ко всему украинскому станет основным общественным делом.

Сегодня нам еще относительно легко находить наименьшее общее кратное. Мы точно знаем, что не хотим ни российских правил игры, ни постсоветских традиций организации общественной жизни. Более 2 лет войны помогли нам доказать самим себе, что мы все же можем записать в биографии нашего поколения фразу "поколение сопротивления". Недаром мы проходили свои уроки в девяностых, в нулевых, в постмайданный период, сохранив в достаточно чистом виде свой идеализм как основной культурно-политический запрос. Не хочется такой-сякой Украины – хочется классной, комфортной Украины. Это нас объединяет.

Когда в девяностых криминальные элементы на улице отбирали у тебя кошелек – мы четко понимали, что это плохо и мы не хотим так жить. Когда в нулевых начал появляться первый профицит в персональном или семейном бюджете, позволяющий купить что-то за пределами базовых потребностей, мы понимали, что это хорошо и это нам нравится.

Когда во главе Украины оказался Виктор Янукович, опутав всю страну сетями токсичной коррупции, даже не очень ее маскируя, мы понимали, что это не власть, а абсурд. Жизнь воспитала нас давать точные и меткие оценки. Понимание того, что нам нравится и не нравится, помогло стать поколением сопротивления.

Видимо, впереди еще много ситуаций, где наше поколение должно будет делать свой политический и культурный выбор. И, кстати, не факт, что тогда, в будущем, нам так же легко будет находить наименьшее общее кратное, как мы это делаем теперь. Очень хорошо, что мы не стали потерянным поколением, – а это происходило после войн ХХ века.

Вместо этого важно, чтобы полученный нами с первого дня полномасштабной войны импульс был той полярной звездой, которая будет вести нас туда, где мы сможем использовать свой опыт лучше, чтобы получить на выходе ту Украину, где нам будет свободно дышаться и где мы получим то, что хотим иметь и что не имели до этого.

Отмеченное шрамами войны, наше поколение – частично даже удивляясь этому – сейчас одерживает свою победу, вписывая себя в историю. Очень интересно будет наблюдать за тем, что будет происходить с нами дальше. Рано или поздно в нашу жизнь вернется нормальность – и мы останемся один на один со своей ролью, где из поколения сопротивления мы можем стать поколением перемен. А можем не стать. Но хочется верить и думать, что все же станем.