Нас всех вело на Майдан – интервью с Максимом Франко, который в 17 лет стал добровольцем

8 декабря 2013 года на Майдане Незалежности в Киеве собралось около миллиона человек. Тогдашнюю власть призвали немедленно освободить активистов, противоправно содержащихся под стражей, добиться вывода спецназовцев с улиц Киева и других городов и сделать невозможным насилие в отношении мирных демонстрантов. Протестующие оцепили весь правительственный квартал и начали устанавливать палаточные городки.

Читайте: Я никогда не видел такого сообщества людей, – интервью с Олегом Рыбачуком о Революции Достоинства

О ценностях украинцев, днях Революции Достоинства, столкновениях с бойцами "Беркута", расстрелах на Майдане, дне, когда сбежал Янукович, а также о начале российско-украинской войны и подготовке к ней рассказал Максим Франко с позывным "Остап" в интервью сайту 24 канала в рамках проекта "Баррикады Достоинства". Мужчина в 17 лет ушел воевать за Украину, а сегодня находится в резерве "Сил специальных операций Украины".

Максим, расскажите, чем занимались до начала Евромайдана?

Я был студентом, и мне исполнилось 17 лет. Я вел достаточно активную общественную деятельность в патриотических общественных организациях. Мы занимались акциями, требованиями, пикетами еще до начала Революции. Мы занимались просветительской деятельностью в плане пропаганды украинской идеологии – украинских поэтов, деятелей. Поэтому до Революции у меня была четкая общественная позиция.

Максим Франко – участник Евромайдана, доброволец / Фото 24 канала, Валентини Полищук

Было ли такое чувство тогда, что что-то "назревает" до начала Евромайдана?

События происходили постоянно, какие-то пикеты под КГГА, когда милиция кого-нибудь побьет, кого-то забрызгает газом. Тогда это была такая своеобразная романтика и этого все хотели, кто был в "движе", но никто не ожидал, что будет такая революция. Кто-то предполагал, но когда именно это будет, наверное, вряд ли кто-то знал.

"...мы должны быть самобытными"

Ради чего или против чего выходили на Майдан?

О том, что будет, например, война, – мы говорили. Тогда в Киеве было непопулярно, иногда даже опасно здороваться словами "Слава Украине!". Этим лозунгом здоровались только те люди, которые понимали, что это значит. И за это можно получить в голову. Я и мое окружение никогда не выбирали между Востоком и Западом, между Россией или Европой. Европа тоже имеет определенные угрозы для нас из-за своих ценностей. Поэтому мы не называли это Евромайданом, мы все же тяготили к тому, что это перспектива смены власти и вектора развития.

Революция Достоинства / Фото из архива Максима Франко

Но Янукович тянул нас в Россию. И мы были категорически против, потому что это прямая угроза нам, нашей государственности, и мы выступали и поддерживали идеи Евромайдана только в том плане, чтобы не приближаться к России. Но в остальных случаях мы призывали к тому, что мы должны быть самобытными.

На своей странице в фейсбуке вы написали, что "были первыми, кто поднял флаг борьбы 21 ноября 2013 года". Расскажите об этом.

Мы пришли 21 ноября с двумя друзьями. Я тогда был в организации "Тризуб" имени Степана Бандеры. Тогда командир киевского отряда приказал всем прийти на Майдан. Мы никогда без флагов не ходили, поэтому взяли красно-черный флаг и, пожалуй, первые подняли его тогда в начале этого Евромайдана. Начала появляться информация в СМИ по поводу акции на Майдане и нам говорили приехать, посмотреть, что будет.

21 ноября 2013 года, начало Революции Достоинства / Фото из фейсбука Максима Франко

8 декабря, когда, по разным подсчетам, на Майдане было от 500 тысяч до 1 миллиона человек, оппозиция дала тогдашнему президенту Януковичу 48 часов для выполнения требований Майдана и пообещала блокировать его резиденцию в Межигорье. Как вы помните этот день?

Мы были на Майдане, это был выходной день. С друзьями мы были на пятом этаже в Доме профсоюзов Украины и в большинстве случаев занимались либо охраной наших лидеров, либо акциями – пикетами под КГГА, Кабмином и по всему Правительственному кварталу, куда мы могли добраться.

Вечером того дня нам "принесли новость", что свалили памятник Ленину. А относительно того, кто там выступал на сцене и какие ставил условия, я точно не помню, потому что не стоял под сценой, мы обычно где-то бегали и что-то делали.

В Киеве снесли памятник Ленину 8 декабря 2013 года / Фото Александра Аронца

"Что-то нас всех вело на Майдан, всех поднимало..."

Какую роль сыграла такая сплоченность людей?

Все государственные министерства писали тогда, что на Майдане не больше 100 тысяч человек. Они давали такую ​​погрешность, которая была выгодна руководству государства на тот момент. Сейчас маргинализировано, когда люди ходят с флагами, вешают желто-голубые ленты на руку. До Майдана такого не было. Не могу сказать точный день, но помню момент, как я поднимался из метро и многие приходили с флагами, лентами, флажками.

И когда кто-то крикнул "Слава Украине!" на эскалаторе, то все отвечали "Героям слава!". Это был действительно крутой такой момент, что все люди – за одно, что все, кто сейчас идет с тобой рядом, – все твои. И был общий дух, желание перемен, представление того, что нужно что-то менять, что ты являешься украинцем.

Возможно, не все понимали, что мы едины, но что-то нас всех вело на Майдан, всех поднимало, объединяло. Во всех были свои мотивы и мотивации, но идея была общая, поэтому это дало результат.

Франко говорит, что на Майдане все люди были за одно / Фото из личного архива Максима Франко

Опишите, как проходили ночи и дни на Майдане?

Это длилось три месяца. С тех пор как мы зашли в "Профсоюзы" и, условно говоря, поселились там, с того момента, после пар, я шел в общежитие, переодевался и ехал на Майдан. Командир всегда ставил нас на какое-то вечернее дежурство, то у бочки, тоу палатки, баррикад. В 6:30 каждое утро звенел будильник, я возвращался в общежитие и шел на пары.

"Мы думали о том, как это все кончится, что будем делать"

Вы можете припомнить, о чем разговаривали люди?

Разговоры были разные. Тогда распространилась идея с "позывными", когда люди меняли свои имена на те, которые им присваивают или они себе придумывают. Те, кто в националистических движениях, давно знают, что "позывной" несет за человеком какое-то значение, ему давали его не просто так. А на Майдане начали появляться разные люди, которые начали брать себе какой-то позывной и когда ты разговаривал, то никогда не знал настоящего имени. Это была тоже своего рода определенная романтика.

Франко говорит, что активисты на Майдане имели "позывные", по которым их и знали / Фото 24 канала, Валентини Полищук

Общались абсолютно обо всем. Мы думали о том, как это все кончится, что будем делать. Эти вопросы не давали покоя, особенно, когда было затишье. Говорили о семье, ведь у кого дома остались дети, кто-то планировал жениться, когда закончится Революция Достоинства. То есть велись абсолютно обычные разговоры.

Январь, условно говоря, был самым скучным, "Беркут" не штурмовал баррикады, не происходило ничего, был Новый год, праздники, все затихли. Ребятам становилось скучно, они разъезжались, кто-то приезжал потом, пыл спадал. Так было до Крещения, пока не начались более острые события.

Интересно Раны были на лицах, их зашивали вживую: воспоминания выпускников Богомольца о Революции Достоинства

Какой у вас позывной?

Выбрал я его сам. Это было еще до Революции Достоинства, когда я купил книгу украинского писателя Андрея Кокотюхи "Красный". Она меня так вдохновила несгибаемостью духа, что я взял позывной "Остап", как у главного героя книги.

На Майдане люди говорили о обыденных вещах – семье, детях, женитьбе / Фото 24 канала, Валентини Полищук

Когда было так называемое "затишье", были ли у вас ощущения, что Майдан не победит?

Многие ребята приехали из других областей. Они жили в Доме профсоюзов на пятом этаже. И эта обыденность, что ты идешь на дежурство, обедаешь, что-то делаешь – приелась тем, кто был со вдохновенными революционными идеями что-то делать.

У меня же ситуация была другой, я здесь учился, потом шел на Майдан, который не давал нам скучать. Иногда мы оклеивали метро открытками "За Майдан", "За Революцию", ездили на встречи, обсуждали наши планы на будущее, кто как должен поддерживать нас при развитии различных вариантов событий.

Мы делали разведку, ходили на "Антимайдан" в гражданской одежде, разговаривали по-русски, чтобы выведать какую-то информацию. То есть, мы проводили определенные спецоперации на тот момент.

Максим Франко, участник Евромайдана, доброволец / Фото 24 канала, Валентини Полищук

Что говорили вам на "Антимайдане"?

Там было страшно. Надо было пройти через границу милиции на "Антимайдан", потому что туда всех не пускали. Мы зашли в палатку как бы погреться, сказали, что новенькие, приехавшие из какой-то области. Нам сказали, что можете бросить вещи и где-нибудь расположиться. У них ситуация была кардинально иной. Ночью там было очень мало людей, их свозили обычно днем. А ночью там оставался кто-нибудь подежурить. Поэтому большинство палаток стояли пустые.

А что рассказывали эти люди?

Честно говоря, мы приходили разведать, сколько их там. Особенно каких-либо глобальных диалогов не вели, не расспрашивали, чтобы "не спалиться".

К вечеру 8 декабря из протестующих на Майдане Незалежности было сформировано как минимум 15 отрядов гражданской самообороны, которые назвали "сотнями". Вы тоже были в одной из них?

"Правый сектор" – это 23 сотня Самообороны Майдана. Тогда ею руководил наш друг "Иранец" – Виктор Панаско. Он был сотником "Тризуба" и руководил сотней на Майдане. Каждая сотня занималась охраной какой-то части баррикад. Им давали приказы, где и какая смена должна дежурить и сколько времени. Сотни занимались тем, что они дежурили на каждой позиции входа, выхода из Майдана, поддержкой внутренней безопасности, логистикой, поддержкой костров, обеспечения. Если что-то происходило, то вызвали сотников, которые разбирались.

"Ветер дул прямо на "Беркут"

Помните столкновения с "Беркутом"?

К счастью или к сожалению, когда 30 ноября избили студентов, я уехал домой. Это были выходные. Но когда я проснулся и все узнал, то собрал вещи и приехал обратно в Киев.

Второе столкновение было 10 декабря, когда "Беркут" подошел ближе всего к "Профсоюзам" со стороны Институтской. Этот момент запомнился тем, что перед "Профсоюзами" разожгли бочки с костром и туда начали бросать верхнюю одежду. Ветер дул прямо на "Беркут". И этот ветер был черный, полностью задувал их. Возможно, в тот вечер это и остановило силовиков и они не подошли ближе, потому что им было тяжело.

Самая жестокая схватка была на Крещение 19 января, когда "Беркут" применил против нас светозвуковые и газовые гранаты. Это был самый эмоциональный момент.

Евромайдан, 2013 год / Фото ИТАР-ТАСС

"Мы знали, что что-то будет, но не знали что"

Когда произошел расстрел протестующих, что вы ощущали? И как изменился характер Революции Достоинства после этого?

Это был самый сложный момент для меня. Потому что 18 февраля я приехал на Майдан, мне сказали быть полностью в гражданской одежде. Мы знали, что что-то будет, но не знали что. Уже тогда днем ​​начались первые столкновения возле Кабмина. Я уехал на разведку, посмотреть, что там происходит. Потом я вернулся в "Профсоюзы" и мне сказали не покидать его до вечера.

Вечером с 18 на 19 февраля нам было приказано собирать вещи, выходить из "Дома Профсоюзов", что, скорее всего, мы уже не вернемся туда. И тогда начались самые жесткие события, когда "Беркут" подошел к баррикад. Тогда сожгли БТР, который въехал на баррикады со стороны Институтской. Был собран штаб и группам, работавшим на Майдане, дали приказы, как действовать в определенных ситуациях.

Франко говорит, что активисты знали, что что-то будет, но не знали что / Фото 24 канала, Валентини Полищук

В нашей группе было пять человек, и мы просто двигались туда, куда нам говорили двигаться. Ночь 18 февраля у нас прошла в разных местах, 19 утром мы подошли к зданию "Главпочтамта", где стояла палатка. Нам дали поспать два-три часа. Мы засыпали под взрывы пакетов, которые взрывались возле баррикад на стороне Институтской.

Когда мы проснулись, то договорились с охраной "Главпочтамта", чтобы они открыли нам дверь, чтобы мы не выбивали. Мы зашли туда, чтобы занять его, потому что "Профсоюзы" в тот момент уже горели.

Пожар в "Доме профсоюзов" / Фото из фейсбука Евгения Будерацкого

Вечером 19 февраля мы заняли еще одно здание и в тот же вечер переместились в здание магазина. До утра 20 февраля мы фактически бодрствовали, постоянно были на ногах. Я очень замерз и 20 февраля, когда большинство наших подовались и побежали, я не мог встать, у меня была очень высокая температура.

Я настолько себя плохо чувствовал, что я позвонил знакомым, которые машиной заехали на Майдан и забрали меня домой. Я три дня лежал в горячке и вернулся. Вернулся я уже тогда, когда все произошло. В тот же день многие группы начали ехать в Межигорье, на разные резиденции к регионалам.

Когда сказали, что Янукович вылетел из Украины, стало ясно, что мы чего-то достигли. Я обрадовался этому. Потом мы увидели видео из новостей, как охрана "упаковала" все и они с Януковичем вылетали. Сначала было удивление, а потом радость, что мы не зря все это делали.

К теме Рожденные на Майдане: воспоминания людей, с которых началась Революция Достоинства

"Я из такого мальчика стал другим"

Чем для вас стала Революция Достоинства?

Много воспоминаний и очень мало фотографий. Во-первых, я нашел поддержку и новых идеологических друзей, смотрящих со мной в одном направлении. Переломным моментом стал Майдан, потому что я из такого мальчика стал другим, по-другому стал смотреть на вещи, на жизнь, на какую-то перспективу. Условно говоря, для меня обыденные вещи стали не столь важными, как были до этого.

Простые вещи уже не давали мне счастья. Майдан – это место, на котором я долгое время не любил появляться, потому что все эти воспоминания не давали мне покоя. Моя психика на тот момент не была так сформирована, я не был сформированной личностью и поэтому это повлияло на мое осознание и ментальность.

Максим Франко говорит, что "обычные вещи стали не столь важными" / Фото 24 канала, Валентини Полищук

Насколько удалось воплотить то, ради чего выходили на протесты?

Мы за свою независимость боремся очень давно, как минимум 100 лет, а как максимум, начиная еще от Богдана Хмельницкого. Революция была 100 лет назад, переломный момент был, когда мы вернули свою независимость в 1991 году.

Поэтому я считаю, что было много моментов, но Майдан был одним из ближайших и выдающихся, он действительно объединил всех и был переломным. Однако борьба за нашу независимость давно продолжается. Просто этот момент еще раз наступил и еще раз подчеркнул важность объединения и борьбы дальше. Это был дополнительный фактор, чтобы люди еще раз осознали, кто они, где они живут и что за свою свободу нужно бороться.

"Мы знали, что Россия – наш исторический враг"

5 декабря 2013 года американский историк, профессор Тимоти Снайдер написал в своем блоге, если Янукович применяет оружие и проигрывает, Путин сможет заявить, что для восстановления порядка нужна российская военная интервенция. И добавил, что подобное развитие событий было бы худшим — и не в последнюю очередь для России. Чувствовали ли вы тогда, что будет война?

Я не чувствовал, что именно такой она будет. Но мы знали, что Россия – наш исторический враг, и нам придется с ней воевать. Но мы не знали, что будет именно так, что они зайдут в Крым по формату, по которому они зашли. Когда в апреле уже начали захватывать администрации на Востоке Украины, то это также было неожиданно для нас.

Возможно, для кого это было ожидаемо, но для меня нет, потому что я не военный стратег, я не занимался до этого военным делом. Поэтому я не мог оценить какие могут быть действия при таком развитии событий. Когда Майдан победил, мы чувствовали, что Россия давит на нас, что что-то стопроцентно будет, потому что власть меняется и она невыгодна России.

Война: первые отряды

Когда началась война, вам было 17 лет. Вы, как доброволец, поехали воевать. Как все это начиналось?

В Харьков поехала часть наших ребят из "Патриота Украины", ставших "Восточным корпусом", а затем "черными человечками". Они уехали одними из первых. Тогда в Харькове все получилось и удержали ситуацию. А когда уже сообщили о Крыме, мы сразу подумали, что надо ехать. Но ехать туда – это была романтика, потому что мы не отошли еще от Майдана и думали, что мы можем защищать полуостров.

По теме "Беркут" не решился зайти в Михайловский монастырь, - священник о разгонах Евромайдана

Скорее, была задача эвакуировать наше членство из Крыма, потому что были люди, которые там жили и вели активную общественную деятельность от организации. Задача тогда заключалась в том, чтобы наши люди безопасно уехали с полуострова. Такие люди есть, они покинули свое жилье до сих пор не могут туда вернуться. А потом мы стали готовиться, началась активная подготовка членства.

В марте 2014-го "Правый сектор" переехал из гостиницы "Днепр" в базу на Десне, где начали готовить первые отряды. Это был наш первый учебный лагерь. Я помню, что из Киева в 5 батальон мы выехали в конце июня. И в июле из Десны была отправлена ​​первая группа натренированных бойцов на Восток.