Это репрессивная машина, которая перемалывает, – интервью с бывшим работником "Интерпола" о МВД

Павел Скала уже 16 лет работает в "Альянсе общественного здоровья" – Международном благотворительном фонде по разработке и внедрению мероприятий по противодействию ВИЧ/СПИДу, туберкулезу и гепатитам. С 1992 до ноября 2004 года, до Оранжевой революции служил в Министерстве внутренних дел – работал в уголовном розыске, в Департаменте по борьбе с наркотиками МВД Украины и в "Интерполе".

Читайте также 21 год без Гонгадзе: как убили украинского журналиста и что известно о заказчиках

О том, почему важно соблюдать стандарты полицейского, как работал главный Аппарат МВД Украины во времена Кучмы, какие указания давали "силовкам" во времена Оранжевой революции и почему систему МВД называли "репрессивной машиной". А также о новейших подходах и внедрении программ заместительной терапии – читайте в интервью сайту 24 канала.

Павел, расскажите о своей работе в правоохранительных органах?

На тот момент я был милиционером, но успел поработать за то время и в милиции, и в полиции. Ведь полтора года поработал в полиции, будучи командированным от МВД в миротворческую миссию ООН, то есть гражданским полицейским я работал в Восточном Тиморе – это островное государство между Индонезией и Австралией. Это самая дальняя точка, где служили и работали в то время украинские милиционеры. Это был интересный опыт, который очень серьезно повлиял на мою дальнейшую карьеру и взгляды.

"Командированным от МВД в миротворческую миссию ООН. 20 декабря Павлу Скале исполнится ровно 20 лет (20 декабря раньше был – День украинской милиции)" / Фото с Facebook Павла Скалы

"Только за границей я узнал, что такое стандарты полицейской работы"

Чем именно занимались в командировке?

Приехав туда, мы выполняли исключительно функции полицейских, которые должна была бы выполнять местная полиция. В начале ХХ века Восточный Тимор начал становиться на ноги. Через год после моего прибытия он приобрел независимость и официально стал 192 государством в мире.

Все то время фактически там не было местной полиции, поскольку она только создавалась. И мы в том числе их обучали, готовили и стажировали. Тогда я уже был капитаном, но первые месяцы фактически выполнял функции патрульного офицера. Ты должен был проходить несколько месяцев адаптации в режиме патрульной службы, чтобы знакомиться с местностью, обычаями, другими полицейскими из 43 стран мира.

Павел Скала, справа / Фото-Facebook Павла скалы

Последний год я поработал криминальным аналитиком в подразделении столичной полиции. Мы выезжали на преступления, правонарушения, случаи насилия в семьях. Были и непривычные для нас вещи, например, местные вызвали полицию по факту "черной магии". Были и серьезные вещи, ведь, когда местные напивались, то главным их орудием становился мачете. Были кражи, изнасилования, разбойные нападения, ограбления. Имея около десяти лет в органах МВД в Украине, только за границей я узнал, что такое стандарты полицейской работы, что такое соблюдение прав человека.

Павел Скала / Фото – 24 каналу, Алины Туришин

Чем отличалось от того, как это работало в Украине?

Вообще в полицейской работе соблюдение прав человека начинается с соблюдения прав собственно самого полицейского со стороны руководства, со стороны тех людей, которые управляют системой. И это было кардинальное отличие от того, что было в Украине, где, к сожалению, была и до сих пор сохраняется система "я – начальник, ты – дурак".

Как может полицейский соблюдать права человека в своей деятельности, когда он сам является бесправным и безвольным, который работает сверхурочно, а выполняет какие-то несвойственные функции. Или, например, должен предоставлять какие-то плановые показатели, которые являются бессмысленными. Руководителями полиции ООН в Восточном Тиморе были профессиональные полицейские из США, Португалии, Австралии, других развитых стран. И они работали по стандартам своих стран, а эти стандарты являются самыми высокими в работе полицейских. По сравнению с Украиной, к тому времени, было такое ощущение, что я словно на Луну прилетел.

Это был 2001-2002 годы и из-за тех событий, которые происходили в Украине, в Восточном Тиморе я понемногу становился оппозиционером. Когда ты на расстоянии и сбоку наблюдаешь за всем, то по-другому понимаешь ситуацию и почему так происходит. В Украине были мятежи, подавление свободы слова, нападения на журналистов, убийства журналистов и так далее.

Служебный кабинет "666"

До того как попасть в миссию, в МВД я поработал три года. У меня был служебный кабинет с номером "666". Это был последний кабинет на шестом этаже перед входом в помещение криминальной разведки. Мой кабинет всегда был открыт, потому что там было жарко и не было кондиционера.

Каждый день, иногда даже несколько раз в день через это место проходил руководитель данного подразделения, который уже сейчас много лет сидит в тюрьме – бывший генерал МВД Алексей Пукач, который лично душил журналиста Гонгадзе и убивал его.

Я видел его почти каждый и уже в миссии, читая новости, что и как происходило, я сопоставлял. Я видел то состояние в котором он (ред. Пукач) забегал, выбегал и те процессы, которые там происходили. Я просто четко понимал, что это происходило именно в тот период. Когда ты видишь человека, который настроен просто выполнить любое задание, он там бежит, выбегает, заходит в кабинеты, раздает какие-то указания.

"Через это место проходил руководитель этого подразделения Пукач лично задушил Гонгадзе" / Фото 24 канала, Алины Туришин

В том числе я был знаком с людьми, которые там работали. Потом выяснилось, что некоторые из тех людей также были вовлечены в этих процессах. Там была и "банда оборотней" или "банда Гончарова", которая похищала людей, убивала или получала выкупы, а потом все равно убивала. Она состояла, в том числе из представителей подразделения этого уголовного розыска, которое в то время возглавлял Пукач.

Я этих людей видел. Я понимал, что, на тот момент, работа полицейского была направляла не на борьбу с общей уголовной преступностью. Центральный аппарат МВД был больше заточен на выполнение политических заказов и достаточно узких функций, которые не имеют ничего общего с борьбой с преступностью. Это было либо политическое преследование или загоняние людей, пропагандирующих свободу слова.

Находясь на расстоянии десяти тысяч километров, ты понимаешь, что на самом деле в Украине ты находился где-то в здании, которое можно приравнять к центру управления "гестапо", где планировались тайные спецоперации", политические преследования и пытки , которые реализовывались по всей стране. Это здание находилось на Богомольца, 10 и то была такая штаб-квартира этой очень "репрессивной машины". И в первую очередь она начиналась с того, что репрессивные и другие методы начинались с влияния собственно на работников этой системы.

Начиная от уровня заработной платы, которая там была. И для того, чтобы в тебя хоть немного была выше зарплата, тебе надо было, чтобы руководство давало тебе квартальную или месячную премию. А ее не дадут, если ты не выполняешь какие-то личные поручения или какие-то указания руководителя, которые имели мало общего с законной деятельностью или стандартами полицейской работы. Я уже тогда понял, что этой системе надо двигаться выше.

Возможность выехать за границу – это была фактически единственная возможность выехать легально из этой системы и повысить свой уровень.

Центральный аппарат МВД был больше заточен на выполнение политических заказов / Фото 24 канала, Алины Туришин

А вы как попали в эту миссию?

К тому времени уже несколько лет эта система работала. Люди, которые проходили по стандартам – хорошо знали английский язык, имели удостоверения водителя, хорошо управлялись с табельным оружием, проходили тщательное тестирование, их отбирали в состав на ротацию в эти миротворческие подразделения гражданской полиции. А МВД было той системой, которая командировала этих людей. До того уже были подобные миссии в бывшей Югославии: Боснии и Герцеговине, Косово.

"Командированным от МВД в миротворческую миссию ООН" / Фото-из личного архива Павла Скалы

Я должен был поехать еще в 2000 году, я прошел все тесты, и меня отобрали в Косово, но меня тогда тормознуло руководство "Департамента борьбы с наркотиками". Они просто не отпустили и сказали, что "кто-то здесь должен работать". А я был на хорошем счету, мозги работали, какую-то аналитическую или иную работу, связанную с международным сотрудничеством, я мог делать. Я остался и только с боем через восемь месяцев мне удалось уехать, но меня уже отправили туда, куда мало кто хотел ехать. В конце мая 2001 года я уехал.

Система МВД ориентировалась на Российскую Федерацию

У вас за это время изменились взгляды. Когда вы вернулись в Украину, то как работали дальше?

Я вернулся в декабре 2002 года и ушел в отпуск. На работу в "Департамент борьбы с наркотиками" я вернулся в январе 2003 года. Там уже был новый руководитель. Это тоже довольно известный скандальный персонаж по прозвищу "Толя-Железяка". Он когда-то начинал с Луганской области, а потом успел засветиться еще, как первый лидер милиции в так называемой "ЛНР". А потом быстро "переобулся" и даже некоторое время работал руководителем полиции на контролируемой территории Луганской области.

Личность, как говорится, не однозначная. Но со стандартами полицейской работы это не имело ничего общего. Сейчас он уже на пенсии и возглавляет службу безопасности одного известного в Украине пророссийского "олигарха".

Я поработал там более года и имел постоянные с ним стычки в идеологическом плане. Особенно, в его видении относительно того, как должна работать эта система, какие должны быть новейшие подходы в противодействии наркопреступности, профилактике наркозависимости. Она была "пророссийски заточена" и очень ориентировалась на политику России.

Вообще, тогда система МВД ориентировалась на Российскую Федерацию, потому что тогда она была еще типа дружественная. И стандарты работы правоохранительных органов списывались с РФ. А там было очень мало общего со стандартами международной полицейской деятельности. О правах человека там вообще очень сложно говорить.

"Система МВД была "пророссийски заточена" и очень ориентировалась на политику России" / Фото 24 канала, Алины Туришин

Также у меня были серьезные споры во время публичных мероприятий, которые проводились с общественными и международными организациями. Даже во время этих мероприятий я спорил с руководителем и с позицией, которую он освещал. Я оперировал данными, которые базируются на международном опыте, которые записаны на английском языке во многих исследованиях, отчетах. А он больше ориентировался на то, что в Москве было написано та позиция, которая отстаивалась МВД Российской Федерации.

Были и моменты, что пока руководитель не ушел из кабинета в 23:00 вечера, то все остальные подчиненные должны сидеть. Я думаю, что во многих подразделениях и сейчас такая дурака есть. Он сидит себе в кабинете, отдыхает, смотрит телевизор или в интернете, а все другие люди, имеющие семьи, должны сидеть также. Это дурака полная. Потому что человек, который является полицейским, должен работать, когда надо и отдыхать, когда надо.

Где-то весной 2004 года я вынужден был уйти из Департамента и перейти в "Интерпол" – подразделение при МВД, где выполнял функции дежурного офицера.

"Я чувствовал, что может пролиться кровь..."

Когда началась Оранжевая революция, какие инструкции получали правоохранительные органы?

Инструктажи от генералов, от руководства были такие, что надо выполнять поручения министра и всех жестоко пресекать вплоть до применения оружия, то есть жестко подавлять. Я все это видел, потому что я был на всех этих совещаниях, я видел настроения, указания, в том числе те, которые предоставляются в письменной форме. И когда началась революция, то через несколько дней я пошел на один из телевизионных каналов, где можно было высказать свою позицию. Я чувствовал, что может пролиться кровь и она таки действительно прольется, потому что такие настроения были у руководства МВД

"Я пошел на один из телевизионных каналов, где можно было выразить свою позицию" / Фото – Facebook Павла Скалы

А какие именно указания вам давали?

У нас были оперативные совещания раз в неделю и чаще. И потом мы находили письменные указания. Это касалось нашего подразделения или всех, кто работает в МВД. Например, следить за настроениями, кто как выражается, не допускать определенных моментов, связанных с выражением гражданской позиции, указания по применению репрессивных мер воздействия, преследования оппозиционеров. Более того, когда я работал в "Интерполе", то я видел поручения, которые приходили из-за границы и касались определенных людей, которые были на тот момент в оппозиции, по ним работали.

А из каких стран?

Например, по коммерческим предприятиям, по банковским счетам в отношении лидеров оппозиции. Рассылались запросы, производства, которые велись Генпрокуратурой, МВД, СБУ на наличие счетов за рубежом, где находится или объявляли кого-то в розыск. Складывались пазлы и ты понимал, что ты работаешь полицейским в плохом смысле. Это репрессивная машина, которая просто перемалывает. И это уже было после Гонгадзе, после Кравченко и Пукача.

Здание на Богомольца, 10 – было одним из инструментов, которое просто подавляло все, что связано с ростками свободы слова, выражения политической гражданской позиции, тенденции, связанные с развитием прав человека и демократии. Начиная от еженедельных совещаний, заканчивая циркулярными указаниями, которые поступали письменно.

"Тот, кто владеет информацией – владеет миром"

Особенно, когда началась революция, то эти указания поступали чуть ли не ежедневно и были очень жесткими. Они исходили непосредственно от министра внутренних дел, на тот момент – Николая Белоконя. По уголовным делам, например, проходили либо лидеры оппозиции, либо журналисты, либо какие-то бизнесмены.

По этим делам через "Интерпол" направлялись запросы в правоохранительные органы ряда стран ЕС или США. Я тогда видел часть этой информации. Я был фактически руководителем украинского бюро "Интерпола" в то время, когда все спали. То есть, дежурный по Нацбюро определенным образом исполняет обязанности начальника, когда руководители отдыхают.

Ночью ты получаешь информацию, и вся информация у тебя перед глазами, все, что за сутки приходило – при тебе. И ты видишь эти имена, как фальсифицируются эти дела, Какая чушь там написана в отношении определенных общественных деятелей. И все подразделения милиции и полиции даже сейчас используют это. Тот, кто владеет информацией – владеет миром.

"Тот, кто владеет информацией – владеет миром" / Фото – "Альянс общественного здоровья"

Что вы сказали, выступая на канале?

Я сказал, что милиция с народом и не будет применять оружие.

Это было только ваше мнение?

Это было мое мнение, и я таким образом побудил своих коллег, которых было много и которые просто боялись высказывать публично свою позицию.

Тогда вы уже знали, что будете увольняться?

Нет, я еще не знал. Я и не собирался на тот момент. Я высказался и думал, что своим примером побуждаю других людей приобщаться. Я понимал, если таких людей будет много, то руководство МВД и государства немного попустится насчет намерений применить оружие.

К вам присоединились коллеги?

Я высказал позицию, а на следующий день те молодые люди с которыми я дружил, неофициально меня поддерживали, но официальная позиция отличалась. На следующий день, когда я пришел на службу, то у руководства моего подразделения, генерала "Интерпола", было "затишье" на полдня. Они не знали, что делать. На тот момент я был майором милиции и еще год оставался до подполковника. Мне было 33 года. После "затишья" было понятно, что меня внесли в список "предателей".

Помню, как я шел по зданию МВД по этажам, где ходили генералы, полковники, все эти руководители. Когда меня начали узнавать, то от меня начали "шарахаться". И было видно, что в них столько злобы и ненависти ко мне.

Еще где-то прошло два дня, меня снова пригласили на телевидение. Я пришел с оранжевой лентой и "голубым беретом" ООН, как символ миротворца, что милиция против насилия.

Также я выступил на Майдане на сцене. Вышел и призвал тех сотрудников, которые сидят на Богомольца, 10, показывал рукой на то здание, что эти люди должны присоединиться и не могут поддерживать действующий преступный режим, что ни в коем случае они не должны применять насилие к собственным согражданам. Тогда уже достаточно активно начали выходить милицейские из других райотделов, курсанты с преподавателями.

"Обходной " от 2004 года. Он у меня до сих пор дома неподписан и не сдан лежит / Фото-из личного архива Павла Скалы

Вас пытались как-то остановить?

Нет, я видел, что для них это облегчение какое-то. Что они таким образом себя как-то самосохраняют на какое-то время, пока в руководстве были все эти люди, которые поддерживали этот преступный режим.

А после вас кто-то еще увольнялся?

Я был один. Когда я ушел, то через день или два я написал заявление Генеральному прокурору Украины о привлечении к уголовной ответственности Министра внутренних дел за эти преступления, связанные с преследованиями политических оппонентов и участников Майдана, за создание организованной преступной группировки в составе МВД.

На тот момент Генпрокурором был Геннадий Васильев из Донецка. Я сделал просто символический шаг, я сделал это. Через несколько месяцев, когда режим изменился и прошли выборы, то это приобщили к каким-то материалам. Когда уже пришел Луценко, руководители МВД уже начали резко "менять цвет" с "синего на оранжевый" и "переобуваться". Даже руководитель Укрбюро "Интерпола" лично звонил мне и предлагал вернуться. Предлагали отправить как представителя Украины в Штаб-квартиру "Интерпола" в Лион во Францию.

"Все руководство всех подразделений было лояльно к этой власти" / Фото 24 канала, Алины Туришин

А вы что сказали?

А куда вы денете нынешнего представителя, какого-то сына генерала, который там сейчас уже год или два выполняет функции: я понимал, что это делается для того, чтобы меня использовать, чтобы показать, что как будто "наши люди тоже здесь боролись за справедливость". Я понимал, что это манипуляция и ничего с этим общего иметь не хотел. В эту систему я больше не вернулся, я видел, что уже тогда было понятно, что она серьезно не изменится.

Даже когда Луценко неожиданно для всех возглавил МВД, то не он систему менял, а система его. Он фактически адаптировался к той системе, которая была, и еще долго ничего там не менялось и еще сейчас там много репрессивных вещей остались, обслуживания интересов "политического руководства государства".

Павел Скала / Фото – 24 канала, Алины Туришин

Эта "репрессивная машина" была создана еще во времена Советского Союза. Но больше всего "цементировалась" при Кучме, потому что при нем много лет министром обороны Украины был Юрий Кравченко, во времена которого были печально известные "орлы Кравченко", "эскадроны смерти" – работники милиции, которые реально убивали людей, преследовали, следили, шантажировали, записывали, снимали, использовали современные технические средства. Это было такое "политическое гестапо", в первую очередь, чтобы сохранить власть у тех людей, которые ее получили.

Вам не предлагали быть одним из таких людей?

Мне не предлагали. Я не работал в тех подразделениях, которые занимались такими вещами. Но получается, что я знал тех людей, которые убивали людей. Я их видел, некоторых каждый день, я видел как они себя ведут. И по некоторым из них ты и не скажешь, что это зверь, который может убить или придушить человека, закопать или отрезать голову.

Это ужасно, когда ты понимаешь, что это человек, который выполнит любой приказ своего руководителя для того, чтобы, например, получить повышенную заработную плату, служебную квартиру, погоны полковника или генерала. Это ужасно и после того, как я полтора года поработал за границей с полицейскими из 43 стран, я понимал, что в Украине – это времена средневековья и инквизиции. Зная определенную информацию, просто положил рапорт на стол об увольнении.

Сейчас вы ассоциированный директор по политике и партнерству МБФ "Альянс общественного здоровья". Расскажите о своем опыте.

Еще несколько месяцев я пребывал в "постмайданной эйфории". Потом я понял, что надо что-то делать, жизнь не заканчивается, а закончилась только моя стремительная карьера в органах внутренних дел молодого майора, которому оставалось меньше чем год до подполковника и несколько лет до пенсии.

Я постоянно был связан с вопросами наркополитики. Я хорошо в этом разбирался и имел экспертизу. "Альянс общественного здоровья" уже действовал в Украине, и я отправился туда. Тогда были попытки внедрить программы заместительной терапии в Украине. Впоследствии я стал ассоциированным директором по политике и партнерским отношениям.

"Программами было охвачено около 300 тысяч человек"

Каковы главные направления "Альянса"?

Он фактически начинал в этом государстве все новые инновационные комплексные программы, которые связаны с профилактикой ВИЧ, лечением вирусного гепатита. Они в Украине или не работали, или были запрещены. Эти программы основывались на подходе к снижению вреда. И в общем это выглядит так, что от человека, который имеет эти проблемы, не требуется обязательно прекратить принимать наркотики, изменить свою ориентацию или прекратить заниматься секс-работой.

То есть, уменьшение вреда заключается в том, что применяются передовые подходы к профилактике без попыток "снести мозг" человеку и исправить, так сказать, его асоциальное поведение. Потому что, если говорить о хронически наркозависимых людях, то более 90% этих людей не бросят употреблять наркотики.