Объяснение на примере Нагорного Карабаха
Оно строится на том, что акт агрессии (и её продукт – оккупация) и ведение боевых действий отождествляются. А это большая ошибка. Конечно, эти вещи тесно связаны, но все же не тождественны.
Читайте также Пытались закрыть дыры, а потеряли рекордное количество: от какой техники "избавились" оккупанты
Когда-то в Институте международных отношений нас учили тому, что войной считается вооруженный конфликт, в ходе которого за год погибли не менее 1 тысячи комбатантов.
Боевые действия в пределах войны имеют начало и конец, характеризуются соответствующей интенсивностью пропорционально вовлеченным силам и средствам. При этом не всегда заканчиваются каким-либо окончательным политическим урегулированием, создавая тем самым основу для нового обострения.
Именно поэтому мы и говорим, например, Первая карабахская и Вторая карабахская войны. Несмотря на то, что между этими двумя войнами не было какого-то устойчивого урегулирования, и наоборот, была зона латентной напряженности, где время от времени возникали стычки и происходил обмен ударами.
Заметьте Как Запад может и должен победить в четвертой мировой войне
Так же и в нашем случае. Акт агрессии Московии против нас был в 2014 году. Сам акт и преступление агрессии не связаны с масштабами ведения боевых действий, вовлеченными силами и средствами. В то же время после активных боевых действий на Донбассе в 2014 – 2015 годах, которые имели свою интенсивность и географию, был период, когда интенсивность обмена ударами не дает возможность говорить о войне, несмотря на то, что 7% наших территорий и сотни тысяч наших граждан находились в оккупации и не было устойчивого политического урегулирования.
Поэтому, возможно, со временем будут говорить о войне 2014 – 2015 годов и войне, которая началась 24 февраля 2022 года.